Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Х"

1. Зайцев В. А.: Белинский и Добролюбов (старая орфография). Критика Белинского

Входимость: 3. Размер: 16кб.

Часть текста: его, ни изъ позднейшихъ писателей не обладалъ въ большей степени пониманiемъ художественнаго, никто не могъ такъ хорошо оценить и разобрать произведенiе съ эстетической точки зренiя. Его художественный тактъ и его нелицепрiятiе -- равно изумительны. Достаточно указать на его огромный разборъ произведенiй Пушкина, где онъ шагъ за шагомъ следитъ за литературной деятельностью поэта и проникаетъ въ самыя сокровенныя движенiя ея. Въ одномъ месте своихъ сочиненiй онъ подтруниваетъ надъ Батюшковымъ за его критическiя статьи: "Какъ хорошо это место! какой чудесный этотъ стихъ! какое живое описанiе представляетъ собою эта глава -- вотъ характеръ критики Батюшкова," говоритъ онъ. Но вотъ образецъ его собственной критики, вотъ что онъ самъ говоритъ по поводу известныхъ стиховъ Пушкина: Ночной зефиръ. "Что это такое?-- волшебная картина, фантастическое виденiе или музыкальный аккордъ, раздавшiйся съ вышины и пролетевшiй надъ утомленный негою и желанiемъ головою обольстительной испанки? Звуки серенады, раздававшiеся въ таинственномъ, прозрачномъ мраке роскошной, сладострастной ночи юга, звуки серенады, полной томленiя и страсти, которую лениво слушаетъ прекрасная испанка, небрежно опершись на балконъ и жадно впивая въ себя ароматическiй воздухъ упоительной ночи? Въ гармонической музыке этихъ дивныхъ стиховъ не слышно ли, какъ переливается эфиръ, струимый движенiемъ ветерка, какъ плещутъ серебряныя волны бегущаго (а не стоящаго?) Гвадалквивира?.. Что это -- поэзiя, живопись, музыка? Или то и другое и третье, слившееся въ одно, где картина горитъ звуками (!!!), звуки образуютъ картину, звучатъ гармонiею и выражаютъ разумную речь? Что такое первый куплетъ, повторяющiйся на середине пiесы и потомъ замыкающiй ее? Не есть ли это рулада -- голосъ безъ словъ (?), который сильнее всякихъ словъ?" Вотъ образчикъ эстетической критики, нанизывающей звучныя слова и...

2. Десятилетие Императорской публичной библиотеки. Записка, представленная государю императору директором библиотеки. Путеводитель по Императорской публичной библиотеке

Входимость: 1. Размер: 9кб.

Часть текста: представленная государю императору директором библиотеки. СПб., 1859 Путеводитель по Императорской публичной библиотеке СПб., 1860 Много раз уже приходилось нам говорить, о Публичной библиотеке нашей, так часто напоминающей о себе публике в печати. Две недавно вышедшие брошюры, заглавие которых мы выписали, снова дают нам приятный повод сказать о ней несколько слов. В "Путеводителе" находим мы подробное обозрение зал библиотеки с указаниями на все, что в ней есть замечательного; кроме того, здесь же сообщается несколько исторических данных о происхождении и постепенном развитии библиотеки. В "Десятилетии" находим обзор успехов библиотеки под управлением ее нынешнего директора. Из сравнения последних лет с предыдущими можно видеть, как много сделано и последнее время. Публичная библиотека наша произошла из польской библиотеки графов Залусских, основанной ими в 1747 году, а в 1795 году взятой и перевезенной русскими в Петербург. Тогда она содержала в себе 262 000 томов; из них медицинские книги были переданы в медицинскую коллегию и много других -- в разные другие ведомства, так что в 1810 году оставалось налицо 238 633 тома. С 1810 года начинается приращение библиотеки преимущественно русскими книгами, так как узаконено было -- доставлять в нее по два экземпляра всего, что печатается в России. Кроме того, сделаны были значительные приобретения: в 1805 году куплена коллекция рукописей Дубровского, в 1817 году -- коллекция Фролова, 1820 -- библиотека графа Вязьмитинова, в 1830 году -- библиотека Толстова, ...

3. Луч света в темном царстве ("Гроза", драма в пяти действиях А. Н. Островского)

Входимость: 1. Размер: 40кб.

Часть текста: стороны 1 . "Гроза" вскоре послужила новым доказательством справедливости нашего заключения. Мы хотели тогда же говорить о ней, но почувствовали, что нам необходимо пришлось бы при этом повторить многие из прежних наших соображений, и потому решились молчать о "Грозе", предоставив читателям, которые поинтересовались нашим мнением, проверить на ней те общие замечания, какие мы высказали об Островском еще за несколько месяцев до появления этой пьесы. Наше решение утвердилось в нас еще более, когда мы увидели, что по поводу "Грозы" появляется во всех журналах и газетах целый ряд больших и маленьких рецензий, трактовавших дело с самых разнообразных точек зрения. Мы думали, что в этой массе статеек скажется наконец об Островском и о значении его пьес что-нибудь побольше того, нежели что мы видели в критиках, о которых упоминали в начале первой статьи нашей о "Темном царстве" {См. "Современник", 1859 г.. No VII.}. В этой надежде и в сознании того, что наше собственное мнение о смысле и характере произведений Островского высказано уже довольно определенно, мы и сочли за лучшее оставить разбор "Грозы". Но теперь, снова встречая пьесу Островского в отдельном издании и припоминая все, что было о ней писано, мы находим, что сказать о ней несколько слов с нашей стороны будет совсем не лишнее. Она дает нам повод дополнить кое-что в наших заметках о "Темном царстве", провести далее некоторые из мыслей, высказанных нами тогда, и -...

4. О степени участия народности в развитии русской литературы. Страница 4

Входимость: 1. Размер: 41кб.

Часть текста: Говорят, что Карамзина и Жуковского любит и знает Россия, и этому верят зело ученые люди, которые полагают, что они-то, ученые и образованные, и составляют Россию, а все остальное, находящееся вне нашего круга, вовсе недостойно имени русского.] Коренная Россия не в нас с вами заключается, господа умники. Мы можем держаться только потому, что под нами есть твердая почва -- настоящий русский народ; а сами по себе мы составляем совершенно неприметную частичку великого русского народа. Вы, может быть, намерены возразить мне, заговоривши о преимуществах образованности, которая дает человеку власть над неодушевленной природой, над неразумными животными и возвышает нас над толпой. Но погодите хвалиться вашей образованностью, по крайней мере до тех пор, пока вы не найдете средств обходиться без этой толпы или давать ей столько же, сколько она вам дает. Всякий закон, всякое приобретение, всякое положение, всякая вещь, наконец, тем лучше, чем большему количеству личностей или предметов доставляет пользу или удобство. А это что же за великое явление, которое в течение веков все ограничивается сотнями и тысячами людей, не обращая внимания на миллионы!.. И поверьте, что эти миллионы вовсе не виноваты в своем невежестве: не они отчуждаются от знания, от искусств, от поэзии, а их чуждаются и презирают те, которые успели захватить умственное достояние в свои руки. Если же им и дают что-нибудь, вроде мертвых схоластических стихов вместо живой народной поэзии, то народ, естественно, отвращается от подобных прелестей, как вовсе не подходящих к его потребностям и к его...

5. Дмитриева А.: Добролюбов - литературный критик. Часть IV

Входимость: 1. Размер: 34кб.

Часть текста: новой жизни у передовых образованных людей, и в идущем до конца бунте Катерины против произвола самодуров, и в проявлениях протеста даже у самых униженных и забитых людей. С верой в неудержимое развитие жизни, в стремление людей к свободе, которое ничем нельзя заглушить, связана и горячая мечта Добролюбова о появлении в жизни, а потом и в литературе, новых людей, настоящих, активных, деятельных героев. Это будет герой, у которого слово не расходится с делом, у которого "принцип сливается с внутренней потребностью души", исчезает в нем и делается "единственною силой, двигающей человеком". Если в предыдущих статьях критик относил такого героя только к будущему, то в конце статьи "Забитые люди" облик его вырисовывается более определенно (по цензурным условиям Добролюбов не мог об этих героях революционного действия говорить во весь голос). Критик призывает этих деятельных, "имеющих в себе достаточную долю инициативы" людей глубже вникать в положение, следить за жизнью, ловить каждый факт, намек, указание в печати, использовать, их "как материал для своих соображений", быть неутомимыми пропагандистами своих идей. Именно эти люди должны указать выход из положения забитым личностям. Но главная сила революции -- сам народ, миллионная масса угнетенного крестьянства. Важнейшей задачей литературы, связанной с ее будущим развитием, революционно-демократическая критика считала отражение в литературе жизни крестьянства, создание образов русских простых людей. Тем самым писатели помогут выявить истинный характер народа, его революционные возможности, разбудить его энергию, раскрыть "ту деятельную роль, которая готовится народу в весьма недалеком будущем". Каков характер русского простого человека? Как изображать его в литературе? -- эти вопросы были поставлены...