Поиск по творчеству и критике
Cлово "SAN"
Входимость: 3. Размер: 101кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 101кб.
Часть текста: начали пускать в него каменьями. Если бы подобный факт и случился, то, конечно, для Гавацци тут не было бы ничего позорного: известно, на какие выходки способны неаполитанские изуверы. Но дело в том, что известие, без всякого сомнения, преувеличено и перепутано, так как Гавацци вовсе и не думал проповедовать протестантизма и вообще неспособен посвящать свои речи сектаторской схоластике. Он говорил против светской власти папы, против излишней привязанности народа к обрядам, против злоупотреблений духовенства; но все это, как увидим, совершенно независимо от каких-нибудь лютеранских воззрений, просто по внушению здравого смысла и любви к народу. И народ умел оценить талант и усердие оригинального проповедника: успех его проповедей был таков, что с ним не поравняется сам монсеньор Дюпанлу, как известно, совмещающий теперь в своей особе все красноречие Фенелонов, Боссюэтов, Флешье и других великих ораторов французской церкви и двора. 4 Несколько месяцев тому назад некоторые проповеди Гавацци напечатаны по стенографической записи. 5 Как по самой своей оригинальности, так и по внутренним достоинствам они показались нам достойными внимания некоторой части русской публики, и мы решились 6 сделать анализ главнейших из них и представить некоторые места в переводе. Но прежде скажем несколько слов о личности Гавацци и о внешней обстановке его проповеднической деятельности. Для людей, следивших за итальянским движением, имя Гавацци известно не со вчерашнего дня. Он принимал участие еще в событиях 1848 и 1849 года. Перед этим временем он, подобно многим итальянским патриотам, скитался по разным местам, не находя себе спокойствия в Болонье, к которой принадлежал по своему монашескому чину. В 1848 году мы находим его в Венеции -- одушевляющим народ на борьбу с австрийцами. В короткое время...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: говорильня. А уж на что, кажется, молчаливее нынешней Франции: вот уж десять лет только тем и занимается, что ищет разгадки судеб своих в "Монитере", заслужившем от самих же французов прозвание немого (правильнее бы: косноязычного). 2 Но как ни занимательны греческие, испанские, прусские и французские речи -- всех их любопытнее представляется для просвещенной Европы, а следовательно и для меня, вновь устроенная говорильня в Турине. "Идея итальянского парламента, -- говорил мне один наш соотечественник благороднейшего образа мыслей, 3 -- имеет в себе что-то великое и симпатичное. В нем осуществляется мысль единства Италии, залог солидарности и братства народов, забвение старинной вражды и городовых раздоров, столько веков губивших жизнь и свободу этой чудной страны. Мне кажется, даже иностранцу невозможно будет без особенного сердечного волнения видеть это величавое собрание мужей совета, которые приходят со всех концов нового царства, представляя в лице своем интересы народа, еще так недавно не смевшего и думать о своих интересах. Подумайте..." Впрочем, я вам пишу письмо из Турина, а красноречивый соотечественник мой говорил мне все это во Флоренции. Следовательно, оставим его в стороне, тем больше что он не обладал достоинством краткости. Скажу только, что отчасти по его внушениям, а отчасти и по влечению собственного сердца я оставил град Медичисов, Леопольдов и Риказоли 4 и поспешил в Турин, как раз к открытию парламента, Самого...