Из "Свистка".
No 3

No 3

Известно, что г. Лилиеншвагер своим смелым и звучным стихом воспел в апреле месяце "беса отрицанья и сомненья"¹, который вовсе не должен был бы и носа показывать в публику в настоящее время, когда (как очевидно из примера акционеров общества "Сельский хозяин") все созидается на взаимном доверии и сочувствии². За непростительную дерзость г. Лилиеншвагера досталось и нам и ему в No 95 "Московских ведомостей". Мы, разумеется, тотчас же сказали, что наше дело сторона, и тем себя немедленно успокоили. Но г. Лилиеншвагер, как пылкая, поэтическая и притом почти немецкая натура, принял упреки "Московских ведомостей" очень близко к сердцу, и -- кто бы мог это подумать? -- в убеждениях его совершился решительный перелом. Как Пушкин отрекся от своего "Демона" вследствие некоторых советов из Москвы³, так и г. Лилиеншвагер отрекся от своего беса и сделался отныне навсегда (до первой перемены, разумеется) верным и нелицемерным певцом нашего прогресса. Вот стихотворение, которым ознаменовал оп момент своего раскаяния:

МОЕ ОБРАЩЕНИЕ

Во дни пасхальных балаганов⁴
Я буйной лирой оскорблял
Прогресса русского титанов
И нашу гласность осмеял.

Но от стихов моих шутовских
Я отвратил со страхом взор,
Когда в "Ведомостях московских"
Прочел презрительный укор.

Я лил потоки слез нежданных
О том, что презрен я в Москве...
Себе, в порывах покаянных,
Надрал я плешь на голове!..


Смотреть на будущность светло!..⁵
С тех пор, не мудрствуя лукаво,
Я прояснил свое чело:

Меня живит родная пресса,
И, полн святого забытья,
Неслышной поступи прогресса
С благоговеньем внемлю я...

Конрад Лилиеншвагер 

(От редакции "Свистка". В настоящее время, когда всеми признано, что литература служит выражением народной жизни, а итальянская война принадлежит истории¹,-- любопытно для всякого мыслящего человека проследить то настроение умов, которое господствовало в австрийской жизни и выражалось в ее литературе в продолжение последней войны. Известный нашим читателям поэт г. Конрад Лилиеншвагер, по фамилии своей интересующийся всем немецким, а по месту жительства пишущий по-русски, доставил нам коллекцию австрийских стихотворений; он говорит, что перевел их с австрийской рукописи, ибо австрийская цензура некоторых из них не пропустила, хотя мы и не понимаем, чего тут не пропускать² время г. Майков, а теперь г. Бенедиктов и г. Розенгейм³. На первый раз мы выбираем из всей коллекции четыре стихотворения, в которых, по нашему мнению, очень ярко отразилось общественное мнение Австрии в четыре фазиса минувшей войны. Если предлагаемые стихотворения удостоятся лестного одобрения читателей -- мы можем представить их еще несколько десятков, ибо г. Хам очень плодовит, а г. Лилиеншвагер неутомим в переводе.)

1

НЕБЛАГОДАРНЫМ НАРОДАМ

(Пред началом войны)

Не стыдно ль вам, мятежные языки,

Мы сорок лет оберегали вас
От необдуманных ребяческих проказ;⁴
Мы, как детей, держали вас в опеке
И так заботились о каждом человеке,

И каждое словечко подхватить...
Мы, к вам любовию отцовской одержимы,
От зол анархии хранили вас незримо;
Мы братски не жалели ничего

Наш собственный язык, шпионов, гарнизоны,
Чины, обычаи и самые законы --
Всё, всё давали вам мы щедрою рукой...
И вот чем платите вы Австрии родной!..

Зачем не жить по-прежнему нам дружно?
Иль мало наших войск у вас стоит?
Или полиция о деле не радит?
Но донесите лишь -- и вмиг мы всё поправим

Или страшитесь вы, чтоб в будущем от вас
Не отвратили мы заботливый свой глаз?
Но мысль столь страшная напрасно вас тревожит:
Австрийская душа коварна быть не может!!⁵

Совр., 1859, No 10. 

Как акт общественно-литературной полемики, "Раскаяние..." явилось ответом не только на выпад либеральных "Московских ведомостей", где в No 95 за 23 апреля 1859 г. было помещено письмо к редактору, автор которого (Н. Ч.) именовал выступления "Свистка" "попытками литературного мальчишества и паясничества", но и -- без прямого указания адресата -- на статью "Very dangerous'!!" ("Очень опасно!!!") А. И. Герцена (Колокол, 1859, 1 июня), обвинившего "Современник" в том, что он бьет по своим, что насмешками над "обличительной литературой" ослабляет единый фронт оппозиционных сил и оказывает услугу реакции. В форме иронического "раскаяния" Добролюбов и редакция "Современника" подтверждали верность избранной ими линии на отказ от единства с либералами, на следование собственной, революционно-демократической программе.

¹ См. выше стихотворение "Наш демон" (Свисток, No 2).

² "Свистка" Добролюбов поместил свой фельетон "Материалы для нового сборника "Образцовых сочинений" (По поводу статей о "Сельском хозяине")" (см.: VII, 375--388), раскрывающий скандальные махинации директора акционерного общества "Сельский хозяин".

³ Митрополит московский Филарет написал стихотворное возражение ("Не напрасно, не случайно...") на стихотворение Пушкина "Дар напрасный, дар случайный..." (1828), а не на его "Демона". Ответом Пушкина было стихотворение "В часы забав иль праздной скуки..." (1830), перепевом которого является "Мое обращение" Добролюбова.

⁴ "... В порядочных журналах Западной Европы решительно не принято иметь балаганные отделы..." -- выговаривал "Современнику" автор упомянутого письма к редактору "Московских ведомостей". О журналах, которые "при большом театре ставят особые балаганчики для освистывания первых опытов свободного слова литературы", говорилось в вышеназванной статье Герцена.

⁶ По убедительному толкованию А. А. Жук и А. А. Демченко, в этих строках выражено "скрытое ироническое противопоставление молодого поколения (исповедующего революционное отрицание) и старого (представлявшего либеральный "прогрессизм")" ("Свисток". М., 1981, с. 453). 

и находившейся накануне новой волны национально-освободительного движения в Польше,-- Добролюбов вводит здесь новую сатирическую маску -- "австрийского" поэта Якова Хама, с помощью которой подвергает осмеянию комплекс охранительно-монархических и великодержавно-"патриотических" умонастроений. В этом вопросе позиция Добролюбова была во многом близка к взглядам и оценкам Герцена, высказанным в его статьях 1859 г., в том числе в цикле "Война и мир", где он, в частности, писал: "У России своя Австрия и тем более опасная, что она внутри"; "Терзая Польшу, отнимая у нее то клочья земли, то торжественно данные законы, то язык, то детей, то взрослых, вырастив на польских жертвах целое поколение злодеев и доносчиков, правительство спутало ноги и руки не ей, а себе, приковав себя преступной солидарностью к Австрии..." (Колокол, 1859, No 44, 1 июня). Возможно, что замысел "австрийского" цикла возник у Добролюбова не без влияния "подсказки" Герцена.

¹ Война Пьемонта (Сардинского королевства) и Франции против Австрии (апрель -- июль 1859 г.) закончилась сначала Виллафранкским перемирием, а затем Цюрихским договором (10 ноября 1859 г.), по которому Австрия отдавала Пьемонту Ломбардию (область в Северной Италии).

² "Стихотворения" М. П. Розенгейма (СПб., 1858) вышел с большим количеством цензурных купюр.

³ Г. Р. Державин упомянут здесь как автор торжественно-хвалебных од батального содержания ("Осень во время осады Очакова", "На взятие Измаила", "На победы в Италии" и пр.); А. Н. Майков -- военно-патриотических стихов периода Крымской войны ("Памяти Державина" и др.), порой с панегириками Николаю I ("Послание в лагерь", "Коляска"); см. об этом в рецензии Добролюбова "Стихотворения И. Никитина" (в наст. томе). Те же официально-патриотические и монархические мотивы критик с насмешкой отмечал в стихотворении "Встречный голос" (1856) В. Г. Бенедиктова (см. рецензию на его "Новые стихотворения" -- II, 185--199), в ряде стихов М. П. Розенгейма (см. рецензию на его "Стихотворения" в т. 1 наст. изд.).

⁴ То есть со времени основания Священного союза (1815), когда Австрия установила свой контроль над большей частью Италии, став опорой феодально-монархической реакции на Апеннинском полуострове. В частности, с помощью австрийских войск была подавлена Неаполитанская революция 1820--1821 гг.

⁵ Комическая перефразировка реплики Димитрия из трагедии А. П. Сумарокова "Дмитрий Самозванец" (1771): "Злодейская душа спокойна быть не может".