Жизнь Ваньки Каина, им самим рассказанная
Новое издание Григория Книжника. СПб., 1859
В прошлом году одна газета увлеклась патриотическим негодованием по поводу энтузиазма русской публики к мисс Юлии Пастране. "Вот, говорит, поверхностные космополиты, в своем близоруком верхоглядстве, полагают, что такие уроды, как Юлия Пастрана, не могут родиться в России, а непременно должны привозиться из-за границы. Неправда, говорит; они полагают так потому, что не знают России, не присматриваются к ее явлениям... Да уж если на то пошло, говорит, так у нас этакие уроды вовсе не редкость..." И в доказательство своих слов патриотически-задорная газета представила, рядом с портретом мисс Пастраны, портрет какой-то русской женщины с бородою...1
Тот же самый патриотизм, только вывороченный совершенно наизнанку, мы встретили недавно в одном печатном суждении о Ваньке Каине. На этот раз патриотизм разыгрался по поводу заглавия книги о Каине. В старинных изданиях она озаглавливается таким образом: "Жизнь и похождения российского Картуша, именуемого Каина". Вот по этому-то случаю неизвестный патриот и рассуждает: "К сожалению, говорит, французский мошенник имел у нас больше популярности, чем свой, доморощенный, и вот в заглавии книги, чтобы дать ей более хода, выставили имя Картуша. Но в сущности, говорит, сходства между ними мало: тот был, говорит, и образованный, и убийства делал, и казнен был; а наш едва грамоте знал, не убивал никого, и наказание его смягчено было... так что, говорит, наш Каин совершенно сам по себе, и только неосновательное и легкомысленное пристрастие к французам могло заставить приравнять его к Картушу".2 Порадовались мы такому развитию патриотизма в нашем отечестве и чуть-чуть не пожалели: зачем, в самом деле, Ванька Каин не совершил деяний, которые бы приобрели ему популярность еще большую, нежели какую стяжал себе Картуш?..
Но от патриотических радостей и сожалений должны были мы перейти к рассмотрению книжки, изданной Григорием Книжником. В книжке этой не без огорчения усмотрели мы, что действительно Ванька Каин в подметки не годится Картушу, и это убеждение навело нас на мысль, что, может быть, прозвание российского Картуша придано ему даже вовсе не из легкомысленного подражания французам, а просто для пущей важности, в том роде, как если бы его назвали, например, новейшим Соловьем-Разбойником или вторым Стенькою Разиным... Дело в том, видите ли, что Каин был плут весьма мелкой руки, и в наши времена его мигом скрутила бы полиция. Да и тогда его ловили беспрестанно, и он спасался не хитрыми штуками или отчаянной храбростью, а просто тем, что выдавал своих товарищей и сам напрашивался в сыщики. Его схватили на воровстве, а он "слово и дело" закричал, вследствие чего отослан был в тайную канцелярию, оговорил помещика своего и "в скором времени получил от оной тайной канцелярии для житья вольное письмо" (стр. 9), с которым опять принялся за воровство. В другой раз попался он -- и подьячему посулил взятку, вследствие чего опять был отпущен и получил паспорт на два года (стр. 27). В третий раз избавился он посредством подкупа "стоящего на карауле в полиции вахмистра" (стр. 32). Наконец он стал уже мошенничать по Москве полной рукой, после того как в сенате объявил, что он "вор и знает других воров и разбойников -- не только на Москве, но и в других городах". Тогда он во всем прощен был, "и притом приказано ему было, чтоб старался таких людей воров впредь сыскивать, и для того сыску дан ему был от сената указ и определена была для вспоможения команда" (стр. 48). Тут уж ему опасаться было нечего: знай себе мошенничай, сколько душа желает... В то время еще полицейское управление было не развито. В настоящее время (когда3 поднято столько общественных вопросов и когда о полиции сказано столько теплых слов) не может, конечно, повториться подобное явление, -- ибо все понимают, что нельзя оправдать вора за то, что он обвинит других воров; все знают, что вору и мошеннику не следует поручать преследования воровства и мошенничества; взятки в настоящее время сделались редким исключением, о котором, как о неслыханной диковинке, публикуют в газетах для предостережения... Ясно, что, живи Ванька Каин в настоящее время, его первый будочник обратил бы на путь добродетели, лишивши всякой возможности мошенничать. А в старину, известное дело, этаким мелким плутишкам было сполагоря: гласности не было, не обличал их никто... так чего же вы тут хотите?.. А теперь... да теперь стоило бы только Ваньке Каииу сходить в Александрийский театр да посмотреть на станового Фролова,4 добродетельно расшаркивающегося перед генералом, или послушать, как комильфотный Надимов5 орет об искоренении зла с корнями... Тут какой хочешь будь мошенник, а душа в пятки уйдет, и отпадет всякая охота предлагать взятки мелким чиновникам... Да, уж теперь не то, что было прежде: такие мелкие воришки, как Ванька Каин, успеха иметь уж не могут... Общество не так уж низко стоит: подымай выше.
Впрочем, что нам до общественных вопросов? Нас ждут интересы гораздо более важные. История Ваньки Каина издана Григорием Книжником, следовательно, в ней нужно искать интереса библиографического. Незнакомые с библиографиею, мы просили одного из друзей наших -- непризнанного, но страстного библиографа, рассмотреть издание Григория Книжника с библиографической и историко-литературной точки зрения. Друг наш объявил нам, что "Жизнь Ваньки Каина" представляет чрезвычайно важное пособие для истории литературы, и особенно для объяснения сочинений князя Антиоха Кантемира. Мы приведены были в некоторое изумление; но библиографический друг наш не замедлил представить доказательства.
"В первой сатире Кантемира, -- начал библиограф, -- говорится о Медоре, который полагает, что (стих 112-й)
Рексу, не Цицерону похвала достоит.
Кто такой Рекс, в истории литературы сведений доселе не было. Только в издании Кантемира 1762 года (которое ныне очень редко; оно есть у меня) к означенному стиху сделано примечание: "Рекс был славный портной в Москве, родом немчин, а Марк Туллий Цицерон был сын римского дворянина, из поколения Тита Тация, короля сабинского". {Сатирические и другие стихотворные сочинения кн. Ан. Кантемира. СПб., 1762, стр. 9.} Ныне примечание это вполне подтверждено одним местом в "Жизни Ваньки Каина". В ней сказано: "Пошли в ту же Немецкую Слободу, к дворцовому закройщику Рексу". {См. "Жизнь Ваньки Каина", стр. 11.} Из этого видно, что действительно Рекс был портной, и, по всей вероятности, немец, ибо жил в Немецкой Слободе. Конечно, там мог жить и русский человек; но, по свидетельству г. Устрялова, {См. "История Петра Великого", том II, стр. 107.} в Немецкой Слободе издавна "поселены были иноземцы разных вер и наций", и во времена Кантемира население было, конечно, по преимуществу иноземное. Кроме того -- в "Жизни Ваньки Каина", на той же странице, есть еще черта, бросающая некоторый свет на жизнь и характер Рекса. "Как настала ночь, -- говорится здесь, -- то тот Рекс и живущие с ним в доме обдержимы были сном". {См. "Жизнь Ваньки Каина", стр. 11--12.} Отсюда ясно: 1) что Рекс жил не один в доме и 2) что он имел мирные наклонности, ибо по ночам спал, а не кутил. Таким образом, пред нами несколько разъясняется лицо, имеющее свою долю значения в истории русской литературы.
Далее: во второй сатире Кантемира есть стихи: {См. стих. 290 (и) след. в изд. 1762 года, стр. 32.}
Бьешь холопа до крови, что махнул рукою
Вместо правой левою (зверям лишь прилична
Жадность крови; плоть в слуге твоей однолична).
В "Жизни Ваньки Каина" рассказывается обстоятельство, подтверждающее слова Кантемира. Там {"Жизнь Ваньки Каина", стр. 15.} говорится, что однажды Каин с товарищами не могли утащить все покраденные вещи, разбросали их в грязи, на Чернышевой дворе, и затем привезли одну знакомую бабу, как будто бы барыню, которая заставила их эти вещи собирать и домой отвезти. Здесь, между прочим, замечено: "В то ж время, чтобы проезжающие мимо нас люди дознаться не могли, то реченная барыня бранила нас и била по щекам, говоря притом: "Что-де вам дома смотреть было не можно ли, все ли цело?"" {"Жизнь Ваньки Каина", стр. 16.} Что эта черта нравов не вымышлена, видно из того, что она подтверждается многими местами из сочинений наших писателей прошлого века. Так, в "Недоросле" Скотинин спрашивает: "Да разве дворянин не волен поколотить слугу своего, когда захочет?" {Соч. Фонвизина, изд. 1852 года, стр. 181.} Так, в "Живописце"..."
Но на "Живописце" мы прервали нашего библиографического друга, зная, что если уж он попадет на сатирические журналы прошлого века, то от него дня три не отделаешься... Читатели, впрочем, не лишаются надежды увидеть его изыскания: он обещал уже нам сочинить библиографический трактат по поводу нового издания Григория Книжника.
ПРИМЕЧАНИЯ
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Аничков -- Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений под ред. Е. В. Аничкова, тт. I--IX, СПб., изд-во "Деятель", 1911--1912.
Белинский -- В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, тт. I--XIII, М., изд-во Академии наук СССР, 1953--1959.
Герцен -- А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, тт I--XXVI, М., изд-во Академии наук СССР, 1954--1962 (издание продолжается).
ГИХЛ
Гоголь
ГПВ -- Государственная публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).
Изд. 1862
ИРЛИ -- Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР.
Лемке -- Н. А. Добролюбов. Первое полное собрание сочинений под ред. М. К. Лемке, тт. I--IV, СПб., изд-во А. С. Панафидиной, 1911 (на обл. -- 1912).
ЛН -- "Литературное наследство".
-- Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861--1862 годах (Н. Г. Чернышевским), т. 1, М., 1890.
Некрасов -- Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем, тт I--XII, М., 1948--1953.
Писарев
"Совр." -- "Современник".
Указатель -- В. Боград. Журнал "Современник" 1847--1866. Указатель содержания. М. --Л., Гослитиздат, 1959.
-- Центральный гос. исторический архив (Ленинград).
Чернышевский
В настоящий том вошли статьи и рецензии Добролюбова, написанные мм в декабре 1858 -- июне 1859 года и напечатанные в "Современнике" (NoNo 1--6) и в "Журнале для воспитания" (NoNo 1--7).
"верхов", бедствия и растущая активность "низов" создали объективные предпосылки для революционного выхода из кризиса, переживаемого самодержавно-крепостнической системой. В этих условиях борьба за революционный путь развития страны, в противоположность реформистскому пути, становится линией "Современника". Она нашла яркое выражение в статьях Чернышевского, определила содержание и характер публицистических и литературно-критических выступлений Добролюбова.
Центральное место в статьях Добролюбова первой половины 1859 года занимает острая критика самодержавно-крепостнического строя России и разоблачение либерализма во всех его проявлениях ("Литературные мелочи прошлого года", "Что такое обломовщина?", рецензия на сборник "Весна"). Вместе с тем статья "Роберт Овэн и его попытки общественных реформ" развивает идею построения социалистического общества силами самих трудящихся.
В свете общих задач революционно-демократической программы "Современника" Добролюбов защищает и развивает принципы материалистической философии ("Основания опытной психологии"), разоблачает реакционную идеологию церковников (рецензии на книги: "Впечатления Украины и Севастополя", "Голос древней русской церкви" и "Современные идеи православны ли?", "Мысли Светского человека"), крепостническую мораль и нравственность ("Новый кодекс русской практической мудрости", "Основные законы воспитания. Миллера-Красовского").
Ряд рецензий Добролюбова направлен против субъективизма и реакционного осмысления исторического прошлого, против славянофильских и религиозно-монархических концепций развития русской литературы ("История русской словесности" Шевырева и др.), против теории и практики так называемого "чистого искусства" (рецензии на сборники "Утро", "Весна").
Наконец, значительное место в работах Добролюбова за это полугодие занимают рецензии на педагогическую и детскую литературу в "Современнике" и "Журнале для воспитания".
"Современника" (включая вторую часть статьи "Литературные мелочи прошлого года" из No 4), и примечания к ним -- В. Э. Бограда, в NoNo 4--6 "Современника" и в "Журнале для воспитания" -- Н. И. Тотубалина.
Принадлежность Добролюбову рецензий, напечатанных и "Журнале для воспитания", устанавливается на основании перечня статей Добролюбова, составленного О. П. Паульсоном (Аничков, I, стр. 21--22).
Сноски, принадлежащие Добролюбову, обозначаются в текстах тома звездочками; звездочками также отмечены переводы, сделанные редакцией, с указанием -- Ред. Комментируемый в примечаниях текст обозначен цифрами.
ЖИЗНЬ ВАНЬКИ КАИНА, ИМ САМИМ РАССКАЗАННАЯ
"Совр.", 1859, No 3, отд. III, стр. 82--84, без подписи. Вошло в изд. 1862 г., т. II, стр. 509--513. Цензорская корректура с разрешительной подписью цензора Д. И. Мацкевича не содержит каких-либо помет и хранится в ИРЛИ.
Григорий Книжник -- псевдоним известного библиографа Г. Н. Геннади (1826--1880), автора ряда крупных работ в области библиографии ("Литература русской библиографии", "Справочный словарь о русских писателях и ученых, умерших в XVIII и XIX столетиях" и др.). Для Геннади книга была важна не своим содержанием, а степенью редкости. Работы Геннади изобиловали многочисленными и весьма курьезными промахами, являясь мишенью для насмешек. Известен скандальный случай со "Списком сочинений Н. В. Гоголя" ("Отечественные записки", 1853, No 9), в котором оказались пропущенными "Мертвые души" (см. об этом сатиру Некрасова "Литературная травля, или Раздраженный библиограф" -- Некрасов, II, стр. 482--486; и в рецензии Добролюбова ""Поденьщина"... "Пустомеля"... "Кошелек"", т. 2 наст. изд.). При редактировании сочинений Пушкина в издании Исакова (СПб., 1859) Геннади допустил много пропусков, искажений и других дефектов. Об этом см. фельетон М. Л. Михайлова "Г. Геннади, исправляющий Пушкина" ("Совр.", 1860, No 12; "Свисток", No 6, стр. 40--43) и злую эпиграмму С. А. Соболевского:
О, жертва бедная двух адовых исчадий!
Тебя убил Дантес и издает Геннади.
Эта черта редакторской деятельности Геннади сказалась и в подходе к тексту книги "Жизнь Баньки Каина", в которой отсутствуют народные песни, имевшиеся в ее первоначальных изданиях (см.: У. Г. Иваск. Г. Н. Геннади, М., 1913, стр. 29--30).
"обличительства" и пустозвонства либеральной литературы. Уделяя большое внимание критике взглядов Геннади, он едко высмеивает его узко формальный подход к задачам библиографии, против которого выступал уже в первых своих литературных работах.
1. Речь, очевидно, идет об анонимной заметке "Авдотья Федоровна и Юлия Пастрана" ("Иллюстрация", 1958, No 20, 22 мая, стр. 325), в которой действительно были опубликованы фотографии упоминаемых Добролюбовым лиц. Юлия Пастрана -- бородатая женщина, публично демонстрировавшаяся в Европе и в Америке.
"Жизнь Ваньки Каина", помещенной в "Отечественных записках" (1858, No 2, отд. III, стр. 94--100).
"Литературные мелочи прошлого года".
4. Герой комедии H. M. Львова "Предубеждение, или Не место красит человека, человек -- место" (1858).
5. Герой комедии В. А. Соллогуба "Чиновник" (1856).