108 Tres Notus abreptas in saxa latentia torquet; --
Saxa vocant Itali mecliis quae in fluctibus, aras; --
Dorsum immane mari summo. Tres Eurus ab alto
In brevia et syrtes urguet -- miserabile visu!
Illiditque vadis atque aggere cingit arenae.
Unam, quae Lycios fidumque vohebat Orontem,
Ipsius an te oculos ingens a vertice pontus
In puppim ferit; excutitur pronusque magister
Volvitur in caput; ast illam ter fluctus ibidem
Torquet agens circum, et rapidus vorat aequore vertex.
Три корабля Аквилон ударяет о твердые скалы
(Эти торчащие камни скалами зовут итальянцы:
Это хребты океана); а три, необузданным Эвром
Сильно гонимые, мчатся на страшные мели и разом
Врезались в дно и, как валом, песчаной стеной окружились.
Вот и корабль с народом ликийским и верным Оронтом,
Вал необъятный, с высот упадая, в корму ударяет:
Кормчего в море столкнул, и в бездну несчастный свалился.
Вихорь схватил его и в волнах поглотил ненасытных.
В первом из этих стихов пропущено в переводе abreptas; a latentia -- выдающиеся, торчащие из воды скалы, переведено -- твердые. Далее, вместо: "эти скалы, находящиеся среди моря, италиянцы зовут жертвенниками", переводчик пишет: "эти камни скалами зовут", -- совершенно наоборот.
Это хребты океана -- пропущено immane и summo. Два слова Eurus urguet -- сильно растянуты в переводе, а между тем необходимое ab alto -- пропущено.
Miserabile visu -- тоже пропущено.
Разом врезались в дно illiditque vadis.
Стеной окружились, как валом -- какой смысл в этих словах? Как валом -- в подлиннике нет, несмотря на то, что там стоит не стеною, a aggere arenae, следовательно, сравнение -- как валом, -- еще могло бы быть допущено.
Что за смысл также в выражении: вал необъятный... ударяет корабль в корму?.. И потом -- с каких высот упадает этот вал?..
Заметим еще, что здесь опущены слова ipsius ante oculos... их бы следовало заметить, тем более что впоследствии сам Эней упоминает об этом обстоятельстве.
Далее пропущено excutitur; прибавлено кормчего в море столкнул; прибавлено пропущено важное ast, не переведено volvitur in caput; прибавлено -- от удара, оставлено без перевода -- fluctus torquet; прибавлено -- вихорь схватил его.
Это перечисление отступлений от буквы подлинника. Посмотрим, какое влияние имеют они на общее выражение мысли. В подлиннике мысль выражена так: в корму одного корабля, который вез ликийцев и верного Оронта, ударяет сверху огромный вал, пред глазами самого Энея; корабль потрясается, и неосторожный кормчий стремглав катится в бездну, а самый корабль подхватывает волна, трижды повертывает на одном месте, и жадная пучина поглощает его...
У г. Шершеневича в этом месте находим нечистую русскую речь, производящую неприятное впечатление на читателя; отсутствие связи между предложениями, так что иногда можно подумать совсем не то, что хотел он сказать. Например, он говорит: кормчий свалился в бездну, и потом тотчас: трижды вскружился (что за слово!) корабль от удара... Прочитав этот стих, можно подумать, что корабль вскружился от того удара, который произошел от падения кормчего... У г. Шершеневича находим также очень часто повторение одной и той же мысли; иногда он так искусно умеет перевести подлинник, что совершенно скрывает разные оттенки мыслей, иногда же от себя прибавляет фразу для пополнения стиха, как, например, здесь: "кормчего в море столкнул, и в бездну несчастный свалился"... Конечно!..
вихорь поглотил корабль в волнах. Мы скорее готовы, впрочем, видеть в этом месте опечатку, вместо потопил, нежели поверить, чтобы мыслящий человек допустил в своем стихе подобную нелепость.
118 Apparent rari liantes in gurgite vasto,
Arma virum tabulaeque et Troïa gaza per undas.
Jam validam Ilionei navem, jam fortis Achatae
Et qua vectus Abas, et qua grandaevus Aletes,
Vicit hiems: Iaxis laterum compagibus omnes
Accipiunt inimicum imbrem rimisque fatiscunt.
Видно, как в страшной пучине морской там плавают люди,
Видно оружие, видны и снасти -- богатство троянцев.
Вот Аквилон побеждает великий корабль Ильонея,
Вот и Абанта корабль, и Ахата, и старца Алета,
Страшно избитые ветром, сквозь трещины воду впускают.
Пучина в смысле вообще моря употребляется у нас только в церковном языке; в общем же употреблении пучина "видно, как в пучине морской..." нельзя сказать. Притом видно не передает латинского apparent rari -- изредка появляются.
Tabulae -- доски или бревна корабля г. Шершеневич перевел снасти и соединил с gaza: снасти -- богатство троянцев. Но в подлиннике gaza стоит отдельно, и нет никакой надобности предполагать, чтобы снасти составляли все богатство троян... В конце первой песни, где говорится об Энеевых дарах Дидоне, и во второй песне, в рассказе Энея об отплытии из Трои, мы находим опровержение этого.
Validus -- крепкий, а не великий.
Страшно избитые ветром... В подлиннике стоит Iaxis laterum compagibus -- гораздо определеннее.
124 Interea magno misceri murmure pontum
Emissamque hiemem sensit Neptunus et imis
Stagna refusa vadis graviter commotus; et alto
Prospiciens summa placidum caput extulit unda.
Disjectam Aeheae toto videt aequore classem,
Fluctibus oppressos Troas coelique ruina;
Nec latuere doli fratrem Junonis et irae.
Между тем Нептун, почуяв шум бурного моря,
Сильное вод колебанье и рев необузданных ветров,
Чуя, как буря глубокое дно возмущает, -- с досадой
Кроткий, воинственный лик свой поднял над вершиною моря.
Видит, что весь флот Энея по морю буря разносит;
Видит несчастных троянцев, дождем и волнами томимых,
И догадался, что это проказы злобной Юноны.
Эти стихи переведены довольно хорошо, но и в них находим несколько промахов...
Сильное вод колебанье -- совершенно лишняя прибавка.
Поднял кроткий лик с досадою -- так хотел г. Шершеневич соединить два трудно соединимые выражения: и placidum caput. Для примирения этого видимого противоречия существуют различные мнения. По одному -- placidus стоит здесь потому, что у древних боги большею частию изображались с спокойным, кротким лицом, и даже гнев считался несвойственным богам у эпикурейцев... Другие (Гейне) объясняют, что словом placidum caput поэт хотел показать, что буря была воздвигнута не Нептуном, потому что он был спокоен; известно, что когда Нептун рассердится, то море непременно должно взволноваться. При обоих этих объяснениях перевод г. Шершеневича может назваться довольно удачным.
Disjectam -- переведено разносит; нужно бы прошлое -- разнесла, разбросала.
Томимых волнами -- нехорошо по-русски.
Coeli ruina -- переведено только дождем. Это уже слишком слабо. Ruina coeli заключалась не в одном дожде: из описания бури мы видели, что солнце скрылось из глаз тевкров в черном тумане, загремело небо, эфир заблистал частыми молниями...
В последнем стихе пропущено -- переведено проказы, -- это еще можно допустить; irae заключено в слове злобный -- но неудачно. Если бы было злобствующей, разгневанной, тогда бы другое дело: это показывало бы действие; а злобный означает качество...
131 Eurum ad se Zephyrumque vocat, dehinc talia fatur:
Tantane vos generis terrait fiducie vestri?
Jam coelum terramque meo sine numine, venti,
Miscere et tantas audetis tollore moles?
Quos ego! Sed motos praestat componere fluctus.
Post mihi non simili poena commissa luetis,
Maturate fugam regique haec dicite vestro:
Non illi imperium pelagi saevumque tridentеm,
Sed mihi sorte datum. Tenet ille immania saxa,
Aeolus, et clauso ventorum carcere regnet.
Вот подвывает он Эвр и Зефир и так говорит им:
Дерзкие ветры! вам ли гордиться и родом и силой!
Вы ли дерзнули без воли моей возмущать и тревожить
Небо и землю и так воздымать морскую пучину?
Вот я вас!.. только мне дай успокоить мятежные волны,
Я вас не так накажу за подобную наглость и буйство!
Прочь удалитесь и вашему так вы владыке скажите:
Мне дан могучий трезубец, а в скалах обитает;
Там обитайте и вы, и там повелитель ваш Эол
Может гордиться властью и царствовать в мрачной пещере!
Нептун подзывает ветры -- это слишком скромно для его гневного зова...
Дерзкие ветры -- в подлиннике этого обращения нет.
Вам ли гордиться -- в подлиннике: "такая ли гордость обуяла вас..." Это немножко не то.
Generis -- г. Шершенсвич перевел и родом и силой. generis указывает на титаническое происхождение ветров; другие думают, что vestri generis значит вообще -- вашего рода, т. е. "столько ли силы думаете вы иметь в вашем роде, что..."
Вы ли дерзнули...-- в подлиннике гораздо выразительнее: "так вы уж смеете..."
Miscere -- переведено возмущать и тревожить. Для чего же два глагола?..
Заметим, что г. Шершеневйч очень любит слово пучина и употребляет его иногда очень неловко, как, например, здесь -- воздымать пучину.
Дай мне успокоить -- к кому обращается Нептун? Ведь он говорит с ветрами...
Успокоить -- в латинском гораздо определеннее -- ; но на русском, кажется, и нет соответствующего выражения.
Наглость и буйство, вместо commissa -- совершенно излишне.
Вообще эти два стиха в подлиннике имеют, кажется, другой смысл, нежели в переводе. Нептун не мог обещать расправиться с ветрами тотчас по усмирении моря, потому что он тут же отсылает их домой. Он, кажется, говорил в таком смысле: "Я вас... Теперь, -- правда, надобно еще успокоить волны; а в другой раз я с вами не то сделаю... Убирайтесь же скорее..."
Мне дан трезубец, а он в скалах обитает -- мы не видим в этом никакого противоположения. Сам Виргилий, которому ближе были все мифологические понятия и который мог употреблять их вместо собственных названий предметов, не опасаясь быть непонятым, выразился здесь определеннее. Он сказал: non illi imperium pelagi, a г. Шершеневйч не счел нужным перевести это.
В этом же стихе допущено лишнее лишь, слово tenet переведено -- обитает.
Vestras domos -- это совсем не то, что там обитайте и вы. Повелитель ваш -- прибавлено: in aula
Clauso carcere не следовало переводить -- в мрачной пещере. Carcer -- тюрьма; a clausus указывает, что Эол имеет власть над ветрами, только пока они заперты в его тюрьме; а когда они на море, то Нептун имеет полное право прогнать их за то, что они действовали без его воли...
142 Sic ait et dicto citius tumida aequora placat,
Collectasque fugat nubes solemque reducit.
Cymothoë simul et Triton adnixus acuto
Detrudunt naves scopulo; levat ipse tridenti,
Et vastas aperit syrtes et temperat aequor;
Atque rôtis suramas levibus perlabitur undas.
Так он сказал, и вдруг возмущенные волны смирились;
Прочь улетели туманы, и солнце опять засияло.
Вот Кимотоя, и с нею Тритон корабли поднимают
С острых утесов, и сам он трезубцем своим пособляет,
Движет песчаные мели, смиряет мятежные волны,
Легким круженьем колес
Эти стихи переведены хорошо и близко к подлиннику, несмотря на то, что некоторые выражения подлинника заменены в них другими. Но эти выражения равносильны, следовательно, нам нечего и желать больше... Только -- в первом стихе не выражено латинское -- dicto citius; по-русски поставлено вдруг, но этого мало... И сам он -- указывает, конечно, на Нептуна, но -- указание очень далекое. Движет песчаные мели -- довольно неопределенно; в подлиннике: "открывает дорогу между песками"... Легким круженьем колес -- дурно выбранное выражение. Впрочем, все это не так важно и не препятствует стихам быть хорошими.
148 Ас veluti magno in populo, cum saepe coorta est
Seditio saevitque animis ignobile vulgus,
Jamque faces et saxa volant, furor arma ministrat,
Tum pietate gravem ac meritis si forte virum quem
Conspexere, silent arrectisque auribus adstant;
Iste régit dictis animos et pectora mulcet:
Sic cunctus pelagi cecidit fragor, aequora postquam
Prospiciens genitor coeloque invectus aperto
Точно когда в многолюдной стране закипит возмущенье;
Точно когда в многолюдной стране закипит возмущенье;
Ярость и буйство волнуют толпы необузданной черни;
Вот уж и камни летят, и пожарные факелы блещут;
Вдруг пред толпою предстанет лик грозный почтенного мужа:
Смолкнет неистовый крик, тишина и вниманье настанут;
Он же могучим словом умы и сердца поколеблет:
Так усмирились мятежные волны от грозного взора;
Стихнул весь шум, как царь океана, свой лик приподнявши,
Magno in populo -- говорят, что этим выражением Виргилий намекает на определенный народ, именно римский, в котором во времена республики часто происходили подобные возмущения. Впрочем, это только догадка.
Ярость и буйство -- опять ослабление речи посредством ненужных синонимов.
Furor arma ministrat -- пропущено.
Лик грозный -- этого эпитета в подлиннике нет, и ничто не дает права подразумевать его.
Gravera pietate ас meritis г. Шершеневич деревья одним словом -- почтенный. Но этого слишком мало.
Слово silent г. Шершеневич перевел, напротив, уже слишком пространно: "смолкнет неистовый крик".
Тишина и вниманье настанут -- этот перевод можно допустить; но, собственно, arrectis auribus adstant
Могучим словом -- в подлиннике просто -- dictis.
Умы и сердца поколеблет -- в подлиннике mulcet -- смиряет, укрощает. Притом mulcet относится там только к pectora, a для animos есть свой глагол régit, не переведенный г. Шершеневичем.
Последние три стиха в переводе изобилуют пропусками и вставками и потому вышли неудачны.
Пропущены здесь: invectus coelo aperto -- пропуск очень важный, потому что без этих слов в переводе г. Шершеневича нет связи; и -- тоже не лишняя фраза.
Вставлены: эпитеты -- грозного взора и быстрых коней; потом -- cunctus pelagi cecidit fragor переведено дважды: так усмирились мятежные волны, и еще -- стихну л весь шум. Prospiciens aequora -- переведено: свой лик приподнявши; вероятно, здесь слово лик употреблено не в смысле портрет, а между тем перевод как-то сбивается на это.
157 Defessi Aeneadae quae proxima littora cursu
Est in secessu longo locus; insula portum
Efficit objectu laterum, quibus omnis ab alto
Frangitur inque sinus scindit sese unda reductos.
Hinc atque hinc vastae rupes geminique minantur
In coelum scopuli, quorum sub vertice late
Aequora tuta silent; tum silvis scena coruscis
Desuper horrentique atrum nemus imminet umbra,
Fronte sub adversa scopulis pendentibus antrum;
Intus aquae dulces vivoque sedilia saxo,
Nympharum domus. Hic fessas non vincula naves
Ulla tenent; unco non alligat ancora morsu.
Вот утомленные бурей троянцы путь направляют
В ближние страны и вскоре увидели берег ливийский.
Есть в отдалении место, где остров у берега моря
Твердою пристанью стал; там с моря валы набегая,
В снежную пену дробятся и тихо скользят по заливу.
Скалы повсюду торчат, и две необъятные глыбы
К небу грозно поднялись; под их исполинской пятою
Тихо покоится море, а выше -- косматого леса
Тут же видна и пещера; над нею нависли утесы,
В ней ключевая вода, а кругом истесала природа
В камне седалища, где обитают подводные нимфы.
Там безопасный корабль не нуждается в якорных узах.
Якорь не держит его своим кривозубым железом
Вот утомленные -- заметим здесь кстати, что г. Шершеневич слишком злоупотребляет словом вот. Частое употребление его без нужды портит речь.
В ближние страны -- в подлиннике -- к ближайшему берегу. Ближний -- не то, что ближайший. Да еще там стоит quae, -- как бы так: стараются пристать к берегу, где бы только поближе.
Вскоре увидели... -- в подлиннике vertunlur.
В отдалении -- мало сказать для выражения слов in secessu longo.
Мы не будем уже говорить о том, что бы это такое была за твердая (как будто бывает жидкая или мягкая) пристань и как мог остров стать пристанью, -- но заметим, что это выражение и неопределенно и слабо. Главное: objectu laterum -- здесь пропущено...
Без перевода этих слов не так полно и определенно выходит и все последующее. Виргилий поставил -- quibus, что очень ясно, а г. Шершеневич должен был сказать только там, что ничего не объясняет.
В снежную пену дробятся -- это тоже не дает такого ясного представления, как Виргилиево frangitur.
Повсюду скалы -- в подлиннике т. е. там и сям, или даже, как объясняет Гейне, hinc atque hinc значит, что скалы возвышались по обоим берегам острова, на самых оконечностях, и из них особенно громадны были два утеса, которые г. Шершеневич называет глыбами...
Под их исполинской пятою -- нет, не под пятою, а под теменем, под вершиною их. Пята здесь ничего не значит и ничего не определяет, тогда как латинское vertex ясно представляет эти громадные утесы, которые, нависши над морем с разных концов, препятствуют ветрам и защищают от бурь это небольшое пространство, заключающееся между их боками.
Косматого леса черный хребет... -- не знаем, к чему тут косматый и что называет г. Шершеневич хребтом леса, но думаем, этими словами он перевел только -- atrum nemus; a silvis scena coruscis?.. Или это можно опустить, потому что трудно передать по-русски?.. Но пропускать этого ни в каком случае не следовало, потому что здесь находим особенную черту, не выражаемую ни ни хребтом, ни другими прибавлениями, какие находим в переводе этих стихов... Виргилий изображает пустынную, величавую дикость этого острова. Скалы покрыты лесами; сначала, ближе к берегу, ряд деревьев еще просвечивает, в вершинах, своих, но далее черная тень леса становится все мрачнее и внушает невольный ужас приближающемуся мореплавателю... Г-н Шершеневич ничего этого не выразил, а прибавил еще: угрожает широкою тенью берегам, и тем окончательно испортил перевод этого места. Далее пропущено fronte sub adversa; потом прибавлено: кругом -- что делает речь двусмысленною. Как понимал это переводчик: кругом ключевой воды в пещере были седалища, или кругом пещеры?.. Пропущено также -- cicosaxo, т. е. в скале, покрытой дерном, травою... Fessas заменено словом -- безопасный...
Ulla vincula переведено -- а в следующем стихе опять повторено: якорь не держит, и пр. ... Такое повторение очень неприятно действует на читающего и делает то, что оба стиха кажутся тоже повторением одной мысли. Между тем, не вставляй только г. Шершеневич слова якорный в первом стихе, дело обошлось бы гораздо лучше. Тогда было бы: "здесь утомленные корабли не нуждаются ни в каких привязях; якорь не держит их" и пр. ...
170 Huc septem Aeneas collectis navibus, omni
Ex numero subit, ac magno telluris amore
Egressi optata potiuntur Troës arena
Et sale tabentes artus in littore ponunt...
Ac primum silici scintillam excudit Achates,
Suscepitque ignem foliis atque arida circum
Nutrimenta dedit rapuitque in fomite flammam.
Tum Cererem corruptam undis cerealiaque arma
Expediunt fessi rerum; frugesque receptas,
Et torrere parant flammis et frangere saxo.
Вот Эней причалил туда с семью кораблями:
Семь лишь осталось от флота всего. Утомленные бурей,
Вскоре троянцы сошли и, ступив на желанную землю,
Влажные члены свои на песке простирают у моря.
В листьях разводит огонь и сухими ветвями питает:
Ветви сухие трещат, и вспыхнуло яркое пламя.
Взяли трояне припасы, промокшие влагой морскою,
Взяли сосуды, плоды и на берег сносят, готовят;
В пламени жарят одни, а те рассекают на части.
Вот -- опять здесь совершенно без нужды.
Впрочем, первые четыре стиха переведены вообще хорошо. Только утомленные бурей напрасно перенесено сюда из 178-го стиха, где эти слова гораздо более у места; magnq telluris amore -- пропущено; и потом конструкция: сошли и, ступив... простирают, -- гораздо менее естественно, чем -- egressi... potiuntur... et -- ponunt...
A потом снова находим: вот и Ахат. Если бы стояло и вот вот можно допустить; но у г. Шершеневича оно поставлено так, что нарушает логический смысл речи. Вот и Ахат... -- это значит, что и прежде его кто-то уже начал тут разводить огонь; но этого совсем не было, и в подлиннике стоит даже: primum.
Огненосную искру -- прибавлено переводчиком.
В листьях разводит огонь... -- не в листьях, а листьями, в этом есть разница.
Сухими ветвями питает... -- ветвями в подлиннике нет. Питать огонь -- не говорят у нас.
Ветви сухие трещат -- это мысль г. Шершеневича.
О припасах г. Шершеневич говорит, что они у троян По-русски так выражаться нельзя...
Cerealiaque arma переведено сосуды. Откуда такое толкование -- неизвестно. Обыкновенно комментаторы разумеют под этими arma -- орудия, необходимые для того, чтобы измельчить зерна и приготовить плоды, которые везли с собою трояне. Каковы были у них эти орудия, нам неизвестно наверное. Впрочем, вероятно, это были орудия самого простейшего устройства, на что наводит нас и следующее за тем выражение поэта frangere saxo, которое без дальних хлопот- г. Шершеневич перевел: рассекают на части.
В этом же стихе находим еще прибавление, что одни жарят, а те рассекают... В подлиннике этого разделения нет.
В предыдущем стихе прибавлено также: на берег сносят.
180 Aeneas scopulum interea conscendit et omnem
Prospectum late pelago petit, Anthea si quem
Jactatum vento videat Phrygiasque biremes,
Aut Capyn aut celsis in puppibus arma Caici.
Navem in conspectu millum, tres littore cervos
A tergo, et longum per valles pascitur agmen.
Между тем Эней взошел на вершину утеса, Вдаль на широкое море глядит: быть может -- увидит Каписа ветром гонимый корабль, быть может, Антея, Иль на высокой корме увидит оружье Каика: Нет кораблей, но у берега трех примечает оленей; Тихо бродили они, а далее -- видно за ними Целое стадо пасется, рассыпавшись в тучной долине.
Глядит вдаль на широкое море -- это не выражает всей силы латинской фразы, которую, впрочем, действительно трудно передать по-русски.
Капис почему-то поставлен прежде Антея, а то, что в подлиннике относится к кораблю Антея, переводчик говорит о Каписе.
Phrygias biremes -- пропущено.
Arma -- оружье Каика. Heyne и Servius толкуют arma как вооружение самого корабля, т. е. флаги, паруса и пр.
Они основываются на том, что трудно увидеть издали. Впрочем, это обстоятельство не важно в переводе. Сам ученый издатель Heyne -- Wunderlich не соглашается с ним в этом случае...
Нет кораблей, но... примечает -- здесь, кажется, нужно бы дополнить местоимение -- он.
Errantes -- переведено бродили: это хорошо, но тихо прибавлено напрасно. Напрасно также прибавлено в этом же месте -- видно, тем более что глаголы видно -- пасется здесь как-то неловко соединяются.
187 Constitit hic arcumque manu celeresque sagittas
Corripuit, fidus quae tela gerebat Achates;
Ductoresque ipsos primum capita alta ferentes
Cornibus arboreis sternit, tum vulgus; et omnem
Miscet agens telis nemora inter frondea turbam;
Nec prius absistif quam septem ingentia victor
Hinc portum petit ac socios partitur in omnes.
Vina, bonus quae, deinde, cadis onerarat
Acestes Littore Trinacrio dederatque abeuntibus heros,
Dividit et dictis maerentia pectora mulcet.
Стал он и, взяв от Ахата и лук и пернатые стрелы,
Метким ударом сперва поражает водителей стада:
Словно как дерево роги у них на челе разветвились.
Тут он помчался за стадом и, в чащу лесную загнавши,
Стрелы не прежде оставил, как семь огромных оленей
Долу поверг, и число их с числом кораблей поравнялось.
К пристани путь направляет потом, разделяет добычу,
Делит троянцам вино, которым в земле Сицилийской
Добрый Ацест снабдил их, когда от него отходили.
Вот и печальных троянцев он речью так утешает...
В переводе этих стихов некоторые выражения поэта сокращены, другие распространены совершенно без нужды. Вероятно, это, как и излишнее употребление некоторых частиц, сделано было для стиха; но ведь это не может служить оправданием.
И лук и стрелы -- перед словом лук -- и
От Ахата -- не слишком ли мало этого для перевода почти целого стиха -- fidus quae tela gerebat Achates!
Метким ударом поражает водителей стада -- как же можно, чтобы Эней одним ударом (о стреле, впрочем, сказать -- удар -- не совсем хорошо) убил трех оленей?..
В подлиннике сказано только primum, сначала.
Capita alta ferentes пропущено; a cornibus arboreis растянуто в целый стих, не совсем изящный и прерывающий общее течение речи: словно как дерево и пр.
Помчался за стадом -- в подлиннике этого нет, а сказано только: agens telis.
Miscet turbam inter nemora -- гораздо выразительнее, чем русское в чащу загнавши...
-- выражение не совсем хорошее.
Долу поверг -- долу слишком уже возвышенно; не лучше ли просто -- буквально: humi, т. е. на землю?
Делит -- пропущена связь -- deinde.
В земле Сицилийской -- в подлиннике определеннее: на берегу Тринакр.
Вот и... утешает. Вот для г. Шершеневича необходимо при начале каждой тирады.
188 О socii! neque ignari sumus ante malorum,
О passi graviora! dabit deus his quoque finem.
Vos et Scyllaeam rabiem penitusque semantes
Accestis scopulos; vos et Cyelopia saxa Experti.
Revocate animos maestumque timorem Mittite.
Forsan et haec olim meminisse juvabit.
Per varios casus, per tot discrimina rerum
Tendimus in Latium, sedes ubi fata quietas
Durate et vosmet rebus servate secundis.
О друзья! давно уж, давно мы знакомы с бедою;
Долго терпели, но Зевс наконец ниспошлет утешенье.
Вы испытали удары неистовых, страшных циклопов,
Видели грозную Сциллу и громко звучащие скалы;
Бодрствуйте же и печаль, о друзья, от сердец удалите:
Может быть, будет приятно с улыбкою вспомнить об этом.
Столько ударов судьбы претерпев и столько гонений,
Вскоре достигнем Латинской земли, где нас ожидают
Мирные кровы жилищ, и восстанет там новая Троя.
Не печальтесь: сердца для счастливых минут берегите.
Эта речь Энея переведена дурно. Вставки и сокращения здесь более, нежели где-нибудь в другом месте, неудачны; довольно выражений неточных и неверных; мысль поэта не выдержана весьма во многих местах. Все это яснее увидим мы при подробнейшем рассмотрении.
Давно уж, давно мы... -- Давно -- давно нет в подлиннике и не могло быть, потому что Эней напоминает своим спутникам о недавних, претерпенных ими, бедствиях; поэтому и долго наконец -- очень некстати. Эней очень просто говорит здесь: "мы, товарищи, не незнакомы уже с бедствиями; мы и больше претерпели... положит же бог конец и этой беде..."
Об утешенье в подлиннике не говорится...
Вы испытали удары циклопов. В подлиннике Cyelopia saxa experti: это совсем другое. И, как известно из рассказа, трояне не испытали ударов циклопов: они заблаговременно успели бежать от них. Эпитетов неистовых, страшных в подлиннике нет.
Непонятно также, почему переводчик захотел упомянуть прежде о циклопах, тогда как и в подлиннике порядок1 другой, и на деле -- Эней видел яростную Сциллу и слышал ужасный рев волн внутри скал еще прежде, чем спасся от ярости циклопов (см. "Эн.", III, стр. 555--80).
Penitus sonantes scopulos -- переведено громко звучащие скалы. Но странно читать по-русски звучащие скалы... Здесь был бы позволителен и перифраз или пояснение.
Revocate animas бодрствуйте, а ободритесь.
О друзья! -- лишнее повторение восклицания.
Печаль от сердец удалите -- в подлиннике mittite maestum timorem. Maestus -- не переведено; итог -- не значит печаль.
С улыбкой -- в подлиннике нет. В этом стихе пропущено важное et и olim: оттого весь стих вышел очень неопределен и бесцветен, несмотря на прибавление улыбки...
Столько ударов судьбы. Varios casus не значит -- ударов судьбы. Столько гонений -- какие гонения разумел здесь переводчик? Неужели discrimina rerum могут быть так переданы?
Вскоре достигнем
Где нас ожидают мирные кровы жилищ: каждый из спутников Энея очень хорошо понимал, что их не ожидают в Италии мирные кровы, что никто не построил там жилищ для них. Потому-то Эней и указывает только на веления и обещания судьбы: Sedes ubi fata quietas ostendunt...
Там восстанет -- не восстанет, a fas resurgere -- должна восстать -- тоже указание на веление судьбы.
Не печальтесь -- не совсем удачно... Durate мужайтесь.
Сердца для счастливых минут берегите -- в подлиннике vosmet servate; и по-русски гораздо лучше было бы сказать -- берегите себя.