Добролюбов Николай: Афины и Константинополь. А. Милюкова. - Турецкая империя. Сочинение А. де Бессе

Верите ли, что из книги в 300 с лишком страниц, с длинным заглавием, напоминающим "Россию" г. Булгарина,¹ -- можно узнать о Турции гораздо меньше, нежели из путевых очерков г. Милюкова, в которых посвящено страничек сто Константинополю!.. У г. Милюкова есть, например, параллель Константинополя с Москвою, чего вы у г. Бессе уж никак не найдете. Кроме того, в путевых записках г. Милюкова вы читаете характеристику страны и народа, научаетесь понимать хоть отчасти и современное положение Турции и значение исторических судеб ее. В книге г. Бессе нет ничего подобного. Большая часть книги занята формулярным списком Турции и ее султанов: когда родился, в каких был походах, какие имения приобретал, какие знаки отличия получал, не был ли под судом и пр. Но главный предмет всего формулярного списка, названного, по старой памяти, историей Турции, составляет прославление силы русского оружия в войнах с турками. Целая треть книги посвящена исключительно этому предмету, и беспрерывно попадаются фразы вроде следующей:

Штурмующие не могли проникнуть в крепость условленными путями, но, увлеченные мужеством, они бросились на стены и, без сомнения, проникнули бы во внутренность города, если б начальство, дорожа кровию русскою, не повелело им отступить (стр. 140).

Как видите, даже и карамзинская манера есть у г. Бессе; чем не историк -- особенно для Турции?..

За историей идет "состояние политическое и религиозное; нравы и обычаи". Этот отдел занимается перечислением разных предметов, вроде того, что "части армии в Турции суть: инфантерия, кавалерия, артиллерия и пр.", или что "число придворных пажей простирается до 500 человек"... Кроме перечня, есть и объяснения в таком роде:

Правительственная организация, равно как всё прочие нововведения, водворенные Махмудом в империи Оттоманской, отпечатлевают на всех отраслях власти, за исключением отличий и прав улемов, особенность, которая свидетельствует о совершенном познании дела и которой султан был обязан тем, что все сии реформы совершил он, не встретив серьезных препятствий со стороны этого важного сословия в империи (стр. 175).

И тут конец объяснению: что это за особенность, которая свидетельствует, и пр., -- остается тайною г. Бессе и, может быть, книгопродавца Манухина, издавшего его книгу.

Затем представлен географический перечень, о точности которого можно судить по тому, что во всех турецких владениях в Европе, Азии и Африке показано 21 000 кв. миль, а о Черном море сказано, что "оно есть не что иное, как обширное озеро, и имеет все свойства оного".

Книга г. Бессе принадлежит, как видите, к числу тех бесполезных и мертвых произведений, которые являются -- или как плод спекуляции, или как продукт схоластической, безжизненной учености. Впрочем, скорее можно причислить ее к спекуляциям. Для различения этих двух родов существуют следующие признаки.

Книга-спекуляция имеет громкое и длинное заглавие, печатается неопрятно и неисправно, составляется неаккуратно, с широкими замашками, но без выдержки, с крайней небрежностью. С первых страниц вы видите, что книга составлена сплеча... Но иногда в такой книге вы встречаете даже и признаки дарования.

Книга -- плод схоластики -- тоже имеет громкое и длинное заглавие; но в нем всегда есть некоторое глубокомыслие и претензия на скромность. Печатается она тоже не всегда опрятно, но большею частию очень исправно. Широкие замашки всегда в ней бывают обруганы в предисловии; а затем начинается аккуратнейший, кропотливейший подбор самых мелких мелочей, доходящий иногда до того, что от букв -- от напечатанных букв -- начинает пахнуть потом. Признаки дарования в подобных книгах тоже иногда встречаются, но уже в чахоточном виде.

Но общее в обоих этих родах книг -- то, что из них вы никогда не узнаете сущности предмета, его внутреннего характера и настоящего значения. Этому условию вполне удовлетворяет и "Турция" г. Альфреда де Бессе. Мы уже заметили, что гораздо больше, чем из его книги, можно узнать о Турции из путевых записок г. Милюкова, хотя он вовсе и не имел в виду представить полную характеристику Турции...

Записки г. Милюкова читаются очень легко, хотя он и распространяется иногда в очень длинных, описаниях картин природы (большею частию недоступных описанию) и памятников искусства. Нас занял, между прочим, контраст, представляемый живым народом Афин с неподвижными стамбульскими турками. В Афинах греки бегают, шумят, толкуют, спорят, жалеют, что Демосфена теперь нет у них... Это забавное сожаление, выраженное одним студентом афинским, подробно передано г. Милюковым. Оно показывает, что и в нынешних греках бродит недовольство настоящим и что-то такое, похожее на любовь к национальной свободе... "О чем теперь говорить Демосфену?" -- возразили студенту; и он, немедленно разгорячившись, начал толковать (стр. 47):

-- Как о чем? Да разве Греция так счастлива и народ доволен, правительство до того твердо и бескорыстно, что старому оратору осталось бы только молчать от удовольствия! О чем говорить ему! Да неужели некого обличать теперь? Разве в наше время он не нашел бы в Греции ни пронырливых Филиппов, ни продажных Эсхинов? И вы думаете, -- он остался бы доволен и молчал, когда у нас строят мраморные дворцы, а нет нигде проезжих дорог; когда ежегодно тратят десятки тысяч драхм на поливку королевского сада, а столичные улицы освещаются не газом и даже не маслом, а одной кроткой луною.

-- Нет, это только слабая оттониада,² -- возразил студент, одушевляясь еще более. -- Неужели, думаете вы, не возмутило бы Демосфена это преследование книгопечатания и ограничение свободы мыслей, эти подкупы на выборах и интриги в министерстве, эта продажность законов и вопиющая несправедливость наших маститых архонтов. Нет, он сорвал бы маску с этих бесстыдных правителей и судей и заставил бы привести их -- вот на этот холм.

И он указал на то место, где был Ареопаг.

А в самом деле -- в этом народе как будто есть какое-то право говорить этакие речи... Все его окружающее как-то оправдывает его восторженность. У него и Демосфен был и Ареопаг был...

И не только шумят да декламируют афиняне; они серьезно интересуются политикой, серьезно учатся, и это не в одном привилегированном классе, а во всех званиях. Афинский университет открыт для всех, без всякой платы, и молодежь умеет ценить это благодеяние.

Здесь, -- говорит г. Милюков, -- водятся всякого рода студенты -- даровитые и почти бездарные, богатые и почти нищие, но нет, говорят, студента, который бы ничего не делал. Того известного типа молодого человека, который надевает студентский сюртук для того, чтобы блистать в кондитерских и театрах, в Афинах не существует (стр. 74).

Само собою разумеется, что университет всех принимает радушно, и за то молодые люди платят ему самой пылкой приверженностью к нему и к науке.

Были случаи, -- рассказывает г. Милюков, -- что иной приходил в город с несколькими драхмами в кармане и определялся слугою или мальчиком в какой-нибудь магазин, требуя за свои труды только кусок хлеба да три часа в день для посещения лекций.

То же самое, что университет для молодежи, составляет институт, Арсакеон, -- для девочек. В нем есть и казенные воспитанницы и приходящие; большая часть приходящих принадлежит к беднейшему классу городских жителей. Почти все по окончании курса расходятся на места гувернанток или учительниц в провинциальные школы.

"А если не найдется места?" -- спросил наш путешественник свою прачку, у которой дочь тоже ходила в Арсакеон. "Так что же, -- отвечала гречанка, -- разве образование помешает ей стирать белье? Она и теперь иногда помогает мне" (стр. 77).

Любовь к образованию простирается до того, что, не довольствуясь школами, существующими в Афинах и других городах, жители деревушек сами часто отыскивают и нанимают какого-нибудь бедного учителя и поочередно дают ему постель и обед.

И все-таки этот народ не имеет никакого значения, все-таки не добился внутреннего устройства, которым бы мог быть доволен!.. И только волнуются понапрасну горячие люди, подобные студенту, декламировавшему пред г. Милюковым...

Турки -- те уже, кажется, благоразумнее: их ничто не тревожит, ничто не занимает... Нас недавно упрекали, на французском диалекте, за то, что мы очень апатичны и мало интересуемся общественными делами.³ изумительные, французский посланник торжественно снимал свой флаг, готова была, по-видимому, разразиться новая война; европейское население города бегало, хлопотало, догадывалось, кричало и беспокоилось ужасно. А турки сидели себе преспокойно в кофейных; никто и не спросил о том, чего хочет англичанин и о чем хлопочет француз. Ни один турок не полюбопытствовал даже взглянуть на торжественнейшую церемонию с пушечной пальбой, сопровождавшую снятие французского флага. Франки же сами и бегали смотреть на эту торжественную сцену!.. Наконец в Константинополе разнеслись слухи, что русская армия вступила уже в Валахию:⁴ и тут ни один турок рта не раскрыл, пальцем не пошевелил... Как сидел, курил себе в кофейной, так и остался в своем невозмутимом кейфе...

Вот это так действительно спокойствие, тишина и неподвижность! На это можно полюбоваться или рассердиться, как кому лучше нравится... А мы что! Нас еще можно назвать беспокойными и неугомонными сравнительно с мудрыми подданными Высокой Порты!.. Успокоимся же, читатель, и да не возмущают нас никакие упреки!

ПРИМЕЧАНИЯ

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

-- Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений под ред. Е. В. Аничкова, тт. I--IX, СПб., изд-во "Деятель", 1911--1912.

Герцен -- А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах, тт. I--XXVI, М., изд-во Академии наук СССР, 1954--1962 (издание продолжается).

ГИХЛ -- Н. А. Добролюбов. Полное собрание сочинений в шести томах. Под ред. П. И. Лебедева-Полянского, М., ГИХЛ, 1934--1941.

ГПБ

Изд. 1862

ИРЛИ -- Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук СССР.

ЛH -- "Литературное наследство".

-- Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем, тт. I--XII, М., Гослитиздат, 1948--1953.

Писарев -- Д. И. Писарев. Сочинения в четырех томах, тт. 1--4, М., Гослитиздат, 1955--1956.

"Совр." -- "Современник".

Указатель -- В. Боград. Журнал "Современник" 1847--1866. Указатель содержания. М. --Л., Гослитиздат, 1959.

Чернышевский

АФИНЫ И КОНСТАНТИНОПОЛЬ

А. Милюкова

ТУРЕЦКАЯ ИМПЕРИЯ Соч. А. де Бессе

Впервые -- "Совр.", 1859, No 11, отд. III, стр. 98--102, без подписи. Авторство устанавливается гонорарной ведомостью "Современника" за 1859 год (ЛН, No 53--54, стр. 256) и подтверждается также тем, что цитаты из книги Милюкова есть в начале рецензии ""От Москвы до Лейпцига" Бабста" (в том же номере "Современника"); презрительное упоминание о сочинении Булгарина "Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях" встречается и в статье "Русская цивилизация, сочиненная г. Жеребцовым" (см. т. 3 наст. изд.); есть намек на книгу Жеребцова и в настоящей рецензии (см. ниже прим. 3).

А. П. Милюков (1817--1897) -- историк литературы, известен "Очерком истории русской поэзии" (1847) (см. статью Добролюбова "О степени участия народности в развитии русской литературы" в т. 3 наст. изд.).

1. Имеется в виду книга "Россия в историческом, статистическом, географическом и литературном отношениях" (ч. 1--6, СПб., 1837). Истинный ее автор -- профессор Дерптского университета Н. А. Иванов. Издана под именем известного своей реакционностью журналиста Ф. В. Булгарина, финансировавшего ее издание.

2. Филиппики оттониадой подразумевается политическое выступление против Оттона I, короля Греции. Свергнут с престола в 1862 году в результате восстания.

"Опыта истории цивилизации в России" (1858) славянофил Н. А. Жеребцов (см. статью Добролюбова "Русская цивилизация, сочиненная г. Жеребцовым" -- т. 3 наст. изд.).

4. Имеется в виду конфликт 1857 года, создавшийся в итоге противодействия Турции, Англии и Австрии политическому объединению Молдавии и Валахии.