1(13) января 1861. Ницца
Так как письмо к Вам, добрейший Константин Дмитриевич, должно непременно касаться предметов возвышенных, то считаю за нужное начать его вопросом о здоровье Берггольца 1 и Стасова 2, а потом, по известному изречению, перейти к поздравлению Вас с Новым годом. Желаю Вам в этом году меньше испытать разочарований и держать более счастливые пари, чем в прошлом году 3. Признаюсь Вам -- 13-го (т. е., по-вашему, 1-го) ноября я ожидал от Вас телеграфической депеши и радостно готовился послать Вам по телеграфу мой проигрыш, рассчитывая наверстать его дешевизною продукта, который был поставлен нами в игру... Впрочем, за важными прениями о бедном брате, за сокрушениями о гниении Европы, за хлопотами о более удобном размещении большей части статей Свода законов со, всеми продолжениями, за глубокими соображениями относительно нового века 4, за трудами по опубликованию Злонамеренности некоторых петербургских литераторов, старающихся бросить тень на комитет общества вспоможения 5, и пр. и пр., словом, за высокими подвигами государственной, профессорской и филантропической мудрости -- Вы, вероятно, забыли смиренного юношу, осмелившегося однажды усомниться в сбыточности некоторых Ваших надежд? Позвольте же теперь освежить вашу память некоторыми подробностями. Это был прекрасный день, чуть ли не пасхальный. Вместе с снегом растаяли сердца и только что исчезли некоторые надежды, периодически возвращающиеся к каждому празднику. Я, помнится, с обычной скромностью намекнул об этом обстоятельстве; Вы, как истинный профессор и философ (Вы же тогда обдумывали, кажется, поправки к статье о Гегеле), взяли на себя труд великодушно объяснить мне: что надежды лопнули, потому что были неосновательны; что ни в апреле, ни в мае плодов ждать еще нельзя было; что гораздо благоразумнее ждать их в последних числах августа или в первых сентября; и что кто хочет быть вполне уверен в своих надеждах, тот должен их отложить до октября. С глубоким вниманием выслушал я великие истины и смиренно заметил, что кто решительно уже не хочет обмануться, тот должен совсем отложить надежды и всякое попечение. Тогда Вы воспламенились и произнесли мне целую беседу (отчасти русскую, но более ламанскую 6) о ввозе и вывозе, о джентри 7 (то было время процветания Утина) 8, о Николае Милютине 9 и князе Черкасском 10, о гласном судопроизводстве, о местах, в которых не позволено жить в России евреям, о похвальных качествах русского мужика и еще более похвальных свойствах редакционной комиссии и члена ее Залесского 11... Всего не припомню, но знаю, что о Залесском было много и о Спасовиче немножко 12... Вы были шумно прекрасны во время Вашей речи. Соня 13 fontaine de St. Michel в Париже. Проходя раз по Севастопольскому бульвару и узревши вдруг этого архангела, изливающего потоки живой воды, я невольно вспомнил Ваш грозно-светлый, вдохновенный лик, с живыми речами, обещавшими столько благ к октябрю, для меня и для всей России... Я теперь с умилением вспоминаю эти речи. Но -- "юность нам советует лукаво", и я, по молодости лет, решился тогда ответить на Вашу восторженную речь новым сомнением. Тогда -- тогда Вы прибегли к последнему средству -- пари! Я не отказался. Но тут Вы постыдно струсили и сделали два шага назад: первый, что Вы говорили не о деле, а только о формальном заявлении, второй -- что сроком взяли уже 1-е ноября. Я взял оба эти шага и укрепился в. новой позиции, оставленной Вами, хотя она и не была так удобна, как моя прежняя. И что же? Где 1-е ноября и где формальное заявление? Есть здесь добродушные люди, которые даже сегодня веруют, что именно сегодня-то и исполнились надежды, которые Вы возлагали на 1-е ноября. Вы скоро, я думаю, узнаете их мечты "на Новый год", напоминающие мне любострастных стариков, которые уж и сил не имеют, и пощечины получают, не говоря об осмеиванье, а все-таки лезут к девушкам... Но я, благодаря моего создателя,-- поукрепился здесь отдыхом и потому на 1-е января смотрю совершенно так же, как и на 1-е ноября. Мало того,-- Вы, верно, возлагаете теперь упование на 19-е февраля, потом на 17-е -- апреля, на пасху, и т. д. Не имею я никаких прямых известий из России и не могу держать пари на долгий срок. Но даже по тому, что можно заключить из непотребных корреспонденции Nord'a и Ind. Beige, я готов с Вами побиться еще о бутылке на 19-е февраля). Будет -- мы квиты, не будет -- две пьем при моем возвращении или при другом удобном случае. Хотите ли? Я думаю, Вы опять согласитесь: ведь из всех благ небесных, Вам отпущенных в таком изобилии, с особенным излишком отпущена на Вас "надежда, кроткая посланница небес".
Впрочем, я вижу, что письмо принимает несколько аллегорический вид: даже что-то из Жуковского приплелось. Поэтому лучше возвратиться к действительности. Она состоит для меня теперь в Жеребцове 14, Всеволожских, Тимашеве-Беринге, Скрипицыне, Голицыных, Урусовых, Долгоруких, Тол<я>х, и т. п. 15, с которыми я каждый день встречаюсь, а с некоторыми даже вступал в объяснения (впрочем, не с Берингом и не с Жеребцовым). Встречи эти делают из меня нечто вроде сына Отечества и даже в некоторой степени русского инвалида 16. Несмотря на прелестный климат, здоровье мое здесь расстроилось: хандра дошла почти до петербургской степени. Жду только присылки денег, чтобы уехать. Если вздумаете ответить, то напишите во Флоренцию, poste restante.
17. Если она поверила, то была, я думаю, в отчаянии, и только этому я приписываю, что она не могла до сих пор прийти в себя и написать мне ответ на такое задушевное послание, единственное в своем роде. Пусть же утешится: старинное расположение вовсе не пропало у меня, а только засыпало на несколько минут, именно тех, когда я писал письмо к ней.
Если Вы считаете "за подлость" писать ко мне или в самом деле очень заняты, то не напишет ли хоть милый друг мой Митя? 18 Если очень много ошибок наделает,-- обещаю возвратить письмо с поправками. Впрочем, надеюсь, что он без меня поправился в русском языке.
Константин Дмитриевич Кавелин (1818--1885) -- известный историк и публицист либерального лагеря. В годы своей молодости принадлежал к кружку Белинского.
1 Ю. Ю. Беркгольц (псевдоним: Юрий Летгола) -- публицист пятидесятых-шестидесятых гг., сотрудник "С. -Петербургских ведомостей".
2 В. В. Стасов, критик и историк искусства.
3 Кавелин предложил Добролюбову пари, утверждая, что освобождение крестьян последует в
4 Кавелин был одним из издателей либерального журнала "Век".
5 Созданное в конце 1859 г. общество для вспоможения нуждающимся литераторам и ученым.
6 Добролюбов сравнивает установки лекций Кавелина со славянофильским направлением журнала "Русская беседа" и либеральными разглагольствованиями Е. И. Ламанского.
7 От англ. gentry -- мелкопоместное дворянство в Англии.
8
9 Н. А. Милютин, товарищ министра внутренних дел, фактический руководитель подготовительных работ по проведению крестьянской реформы 1861 г.
10 Князь В. А. Черкасский, общественный и государственный деятель славянофильского лагеря.
11 Б. Ф. Залесский, член редакционных комиссий по крестьянскому делу.
12 В. Д. Спасович, публицист и общественный деятель; в 1857--1861 гг. преподавал в Петербургском университете; с 1864 г. адвокат-.
13
14 Н. О. Жеребцов, автор книги "История цивилизации в России" (Париж, 1857), носившей отпечаток славянофильских идей и вызвавшей резкий отзыв Добролюбова.
15 Добролюбов объединил в этом перечне имена некоторых влиятельных представителей государственного аппарата и придворной аристократии. Таковы: кн. А. Ф. Голицын, председатель Комиссии "прошений, подаваемых на высочайшее имя"; кн. С. Н. Урусов -- член главного управления цензуры; генерал-майор А. Л. Тимашев-Беринг, бывший московский обер-полицмейстер; В. В. Скрипицын, отставной директор департамента иностранных исповеданий и др.
16 Добролюбов иронизирует: "Сын отечества" и "Русский инвалид" -- газеты консервативного направления.
17
18