<Начало марта 1860, СПб.>
Почтеннейший Степан Тимофеевич, обозрение я получил только вчера и тотчас же пробежал его и вторую половину отправил в типографию, с утра ждавшую оригинала. Но относительно некоторых мест первой половины, особенно начала, я намерен вступить с Вами в диспут и тем смелее, что Вы сами изъявляете недовольство началом и просите поправить. Поправлять тут нечего; но первые вступительные страницы я, если бы Вы позволили, решительно оставил бы, заменив их вступлением от редакции, более согласным с ее постоянными воззрениями. Помилуйте, мы вот уже третий год из кожи лезем, чтоб не дать заснуть обществу под гул похвал, расточаемых ему Громекой и К® 1; мы всеми способами смеемся над "нашим великим временем, когда", над "исполинскими шагами", над бумажным ходом современного прогресса, имеющим гораздо меньший кредит, Чем наши бумажные деньги. И вдруг Вы начинаете гладить современное общество по головке, оправдывать его переходным временем (да ведь других времен, кроме переходных, и не бывает, если уж на то пошло), видеть в нем какое-то сознательное и твердое следование к какой-то цели!.. Я не узнал Вас в этой характеристике общества. Я привык находить в Вас строгий и печально-недоверчивый взгляд на всякого рода надежды ж обещания. А тут у Вас такой розовый колорит всему придан, таким блаженством неведения все дышит, точно будто бы Вы в самом. деле верите, что в пять лет (даже меньше: Вы сравниваете нынешний год с прошедшим) с нами чудо случилось, что мы поднялись, точно сказочный Илья Муромец... Точно будто в самом деле верите Вы, что мужикам лучше жить будет, как только редакционная комиссия кончит свои занятия, и что простота делопроизводства водворится всюду, как только выгонят за штат тысячи несчастных мелких чиновников (Вы знаете, что крупных не выгонят)... Нет, Степан Тимофеевич, умоляю Вас, оставьте эти радужные вещи для слепца Каткова, новобрачного Феоктистова2, добросердечного (в деле ума) Леонтьева3 и проч. Пусть эти восторги современным движением явятся лучше в диссертации Ра-чинского4 о движении высших растений, нежели в обозрении "Современника". У нас другая задача, другая идея. Мы знаем (и Вы тоже), что современная путаница не может быть разрешена иначе, как самобытным воздействием народной жизни. Чтобы возбудить это воздействие хоть в той части общества, какая доступна нашему влиянию, мы должны действовать не усыпляющим, а совсем противным образом. Нам следует группировать факты русской жизни, требующие поправок и улучшений, надо вызывать читателей на внимание к тому, что их окружает, надо колоть глаза всякими мерзостями, преследовать, мучить, не давать отдыху -- до того, чтобы противно стало читателю все это богатство грязи и чтобы он, задетый наконец за живое, вскочил с азартом и вымолвил: "да что же, дескать, это наконец за каторга! Лучше уж пропадай моя душенька, а жить в этом омуте не хочу больше". Вот чего надобно добиться и вот чем объясняется и тон критик моих и политические статьи "Современника" и "Свисток"... И при этом-то станем мы лелеять публику уверениями, что все хорошо и прекрасно, когда, сами знаете, что все скверно (сами это Вы писали мне в последнем письме), да будем петь Жуковского:
Било девять! В добрый час
Спите: бог не спит за вас...5
Нет, этого Вы сами не хотите, а между тем начало Вашего обозрения так и просит себе в эпиграф эти стихи...
Не обидьтесь, пожалуйста резкостью моих слов и не примите их за что-нибудь журнальное: я пишу Вам сгоряча, только что просмотрев еще раз начало обозрения и не говоривши о нем ни с кем ни слова. В письме моем -- мое крепкое, хотя и горькое убеждение, которое дорого мне, как плод всего, чему я учился, что я видел и делал, дорого, как ключ для всей моей дальнейшей жизни. Надеюсь, что Вы уважите это убеждение, которое, впрочем, не очень далеко и от Ваших.
пунктах: о Ростовцеве6 Ваши строки не пропустят; позвольте заменить их другими, даже с выпискою из "Нашего времени" 7. Далее о заштатных чиновниках Ваш отзыв жестокосердно тяжел; позвольте или совершенно исключить, или переменить его... Вот и все. Напишите поскорее. Книжка наша с новым цензором не поспеет ранее, как к 20-му. Обозрение будет напечатано в конце; значит, Ваш ответ, если поторопитесь, придет еще вовремя.
Ваш Н. Добролюбов
P. S. Забыл: скажите: в каком No "Одесск. вестн." рассказ о задержанном поверенном и извозчике 8
У Вас в руках статейка моя о Тургеневе9. Пожалуйста, не распространяйте ее, чтобы шуму не было. Я ее переделал и представил опять в цензуру; благодаря тому, что у нас цензор теперь другой, она пропущена. Впрочем, вторая половина получила совсем другой характер, немножко напоминающий начало Вашего обозрения. Что делать...
Примечания
1 С. С. Громека, умеренно-либеральный публицист, сотрудник "Отечественных записок" и "Русского вестника". Впоследствии седлецкий губернатор.
2 "Русского вестника", впоследствии начальник главного управления по делам печати.
3 П. М. Леонтьев, профессор классических древностей в Московском университете; реакционный публицист; ближайший помощник Каткова в редакциях "Русского вестника" и "Московских ведомостей".
4 С. А. Рачинский. публицист Катковской ориентации, профессор ботаники Московского университета, в 1859 г. опубликовал магистерскую диссертацию "О движении высших растений".
5 Цитата из стихотворения В. А. Жуковского "Деревенский сторож в полночь".
6 Я. И. Ростовцев (1803--1860), генерал-адъютант, выдвинулся благодаря доносу на декабристов, со многими из которых был близок; с 1859 г. председатель редакционных комиссий по подготовке крестьянской реформы.
7
8 "Одесский вестник", 1860, No 2.
9 Статья "Когда же придет настоящий день?"