Добролюбов Н. А. - Турчанинову Н. П., 1 августа 1856 г.

Мы так долго ждали письма от тебя, мой милый Николай Петрович, что оно пришло наконец совершенно неожиданно. Можешь представить, как обрадовался ему я, и не один я: все наши друзья, существования которых ты не подозревал в институте, тоже участвовали в этой радости. Миша, Львов, Буренин, Сциборский -- все это было и есть в Главн. педаг. <институте>, и все это слушало с видимым восхищением чтение твоего письма¹. Старшие и младшие учителя² смотрели на нашу радость при этом случае с каким-то робким изумлением, не понимая, как наши серьезные или зло-насмешливые физиономии могли вдруг принять выражение такого добродушного, детского веселья и сердечного участия. Это изумление превратилось, конечно, в некоторого рода ужас, когда мы стали потом толковать о la comtesse³, причем я рассказал о том, что он приходит в благоговейный восторг и проливает обильные источники слез, говоря о величии и славе России под благословенным правлением дома Романовых (сведение это сообщено мне Н<иколаем> Гавриловичем). Но -- черт с ними -- с контессами и старшими учителями; у меня есть новости гораздо интереснее их. Только не ленись читать. Все они относятся к Гл. пед. <институту>.

В "Современнике" пропущена уже статейка о нашем последнем акте, наполненная самыми злокачественными выписками из него⁴. Написана она в таком духе, как, напр., статья о стих. Растопчиной⁵, и, разумеется, Бекетов ее не понял⁶. Но Некрасов, боясь все-таки, что Давыдов будет жаловаться⁷, спросил разрешения у Щербатова; тот сказал очень просто: да помилуйте, в чем же вы затрудняетесь? Печатайте смело... ведь это же известный негодяй⁸... Кому из своих приятелей обязан Ванька этой рецензией, тебе, конечно, не нужно говорить.

Между тем случилось и другое событие. Кто-то из бывшего пятого курса настрочил письмо к министру об институтской администрации ⁹. Письмо это послано было в министерство; там его распечатал дежурный чиновник, потом оно перешло -- по инстанциям, к столоначальнику, начальнику отделения, директору департамента и пр. Наконец дошло оно до Авраама Сергеича ¹⁰, который, конечно, не знал, что ему сделать в этом случае и решился -- посоветоваться об этом с Давыдовым, вследствие чего и переслал ему письмо. Ванька созвал инспектора, Андрюшку и эконома ¹¹, и тут началось чтение, при к<ото>ром повторилась, говорят, сцена, завершающая "Ревизора", так как в письме всем досталось. Ваньке, впрочем, судя по рассказам читавших письмо, должно быть всех меньше; инспект. назван пешкой, Андрюшка -- хвостом директорским, эконом -- подлецом, каких свет не производил. Разумеется, Ваньке не трудно было оправдаться против письма, написанного в подобном духе, и в заключение этого дела Авр<аам> Серг<еич>, говорят, расцеловал его. Но по городу начали носиться смутные слухи о ревизии в Гл<авном> пед<агогическом>. Эконом зазывал пятый курс к себе и поил вином Чистякова, Сведенцова, Феоктистова и др. (названных я сам видел пьющими с экономом, возле его квартиры, под арками).

Между тем случилось другое обстоятельство, которое я хотел бы тебе передать достойным образом, но чувствую, что перо мое слишком слабо для этого. Попытаюсь на простой летописный рассказ. В конце июня послано было кем-то письмо к Краевскому, в котором просили его напечатать в "СПб. вед." объявление, что дир. Гл. пед. ин., член ком. и пр. и пр. Иван Давыдов, в ночь с 24 на 25-е июня высечен студентами за то-то и за то-то... Кр<аевский> ¹², как истинный либерал, продержал у себя это письмо недели три, рассказавши кое-кому его содержание, но потом, в качестве верноподданного, отправился с письмом к министру. Оказалось, что министр тоже получил безымянное уведомление об этом и молчал только, думая, что кроме его никто ничего не знает... Теперь, видя, что ничего не скрыто от света, он послал за Давыдовым, и -- тут произошла картина, которую, конечно, легче вообразить, нежели описать, тем более, что единственными ее свидетелями были вышепоименованные два действующие лица... Чем все это дело кончилось между ними, осталось неразгаданною тайной. Но на другой день Ванька призвал старших и младших учителей, и -- опять произошла сцена, которую я и мог бы описать, да не хочу, потому, что слишком отвратительно. В тот же день учителя писали любовное письмо к Давыдову, писание возложено было на Чистякова, к<ото>рый, совершенно простодушно, начал его (говорят) так: "Сегодня поутру ваше пр-во изволили призвать нас и объявить, что его выс. пр-ву г. министру сделалось известным, что вас высекли студенты, института. Считаем долгом объяснить, что мы не только отказываемся от участия в этом деле, но и признаем его низким и презренным", и т. д.... Но кто-то из них догадался, что это будет в роде новой экзекуции над Ванькой, и потому Сведенцов написал другое письмо, в к<ото>ром уверял Ваньку, что его не только не секли, но и не могли сечь, потому, что все студенты чрезвычайно к нему привержены. Ванька с письмом отправился к министру, чтобы посрамить клевету.

В городе сильно поговаривают, что к нам директором назначат Фишера ¹³ (причем Благовещенский ^{14 15}, и вследствие того с начала июля наняли купальню и дают очень порядочный (сравнительно) стол. И то -- выгода (конечно, не для директора и эконома)"

Контессе своей можешь сказать, что если она не приедет с своими плаксивыми рожами сюда, то увидит -- шиш ¹⁶... Многих из кончивших курс, действительно, послали за границу -- европейской России. Напр., Гетлинг, с спокойной уверенностью отправившийся в Ревель ¹⁷ и разгласивший там, что он получил серебряную медаль и едет слушать Якова Гримма,-- он назначен учителем в Иркутск. Подобная участь постигла и других. Вреден в домашние учители... ¹⁶ Только бДро&Розищ определенный, кажется, в Пензу, или Сызрань., или Сарепту -- что-то в этом роде,-- просит себе отпуск за границу на два года. Но это опять-таки только на том основании, что у всякого барона своя фантазия ¹⁹. В СПб. не получил места никто, даже историческая кобыла²⁰.... Классический Александр Иваныч -- оставлен без места, при институте, впредь до востребования, и окончательно теперь смотрит на человечество носом, а не глазами, безмерно возгордившись тем, что читает корректуру собственного сочинения, печатаемого в "Опытах трудов" ²¹, и т. д.,

Наши студенты (которых Андрюшка в "акте" перевел, из третьего прямо в VI курс, вместо IV: вот сближение-то.. пятый, шестой..) -- занимаются ералашью, что приучает их к лености, апатии и тому подобным гнусным порокам. Принес я им от Срезн<евского> ²² "Кто виноват",-- и вот недели две не могут прочитать его. Принес "Запутан<ное> дело" ²³, и они не только не прочли, но еще потеряли его. Писать никто ни к кому не хочет... От Паржницкого и Михаил<овского>²⁴ имеем письма, в к<ото>р<ых> пишут, что им теперь гораздо лучше. Михайловский пишет, что главный доктор уволил его от должности фельдшера и сказал, что пора ему обратиться к прежним занятиям.. Сциборский, по своей невинности достойной лучшего века,-- потерял 10 рублей, назначавшихся для посылки Мих<айловско>му. Их нашел какой-то солдат и принес Сц<иборско>му, к<ото>рый и дал ему за это три рубля, доставивши нам таким образом несколько отрадных, мгновений при благородной мысли о честности неиспорченной русской натуры. У того же Сцибор<ского> завязалось знакомство с Кошкиным²⁵, из которого, впрочем, он, по своим дивным качествам, не может извлечь ни малейшей пользы. У того же Сциб<орского> есть уроки по славянской филологии (!) на Черной речке, куда он ездит два раза в неделю, по 1 р. 25 к. за раз. У того же Сц<иборского> наконец явилась неведомая доселе способность получать шлемы в ералаши и капоты в пикете. Способность эту он передает каждому, кто садится играть его партнером. Миша ездит к Малоземовым²⁶, Львов тоже получил уроки. Щеглов²⁷ живет в Павловске, Буренин-- переводит географию для Зуева²⁸. Янковский и Янцевич²⁹ -- прохаживаются. Янковский занимается еще -- удивлением тому, что есть, ученые, занимающиеся славянскими наречиями и не обращающие исключительного внимания на Польшу. Дивится, дивится целые каникулы и все надивиться не может. О деле Александровича ³⁰ министр написал: "оставить без производства". Он теперь опять хлопочет у Вяземского. Сидорова призывал инсп<ектор> унив<ерситета> и объявил, что начальство намерено исключить его за то, что осмелился беспокоить особу государя³¹. Сидоров опять хочет осмелиться беспокоить эту особу... Здесь, кстати сказать, что недавно двоих чиновников из госуд. контроля потребовали в III-е отделение собственной... за какие-то стихи; начальство тотчас их выгнало, из службы. Прошло недели две: к ним -- справка -- о службе и поведении этих чиновников. Начальник самодовольно отвечает, что их уже и нет у него на службе. Но вместо похвалы, которой он, конечно, ждал, ему сделали выговор, а еще недели через две прислан высочайший приказ: считать их неуволенными!!

³². Это значит, что в первых числах июля Срезн<евский> приехал из Новгорода, перебрался на новую квартиру и опять уехал. Мне предоставлено было, между прочим, разобрать и расставить его книги. Пока шла славянская филология, я удивлялся богатству библиотеки его; книг чешских, сербских, болгарских у него более, нежели я предполагал всего существующего в этих литературах. Но когда дело дошло до русской литературы, удивление мое уступило место ужасу: вообрази -- нет не только Лермонтова, Кольцова (это еще было бы понятно),-- нет даже Карамзина (кроме, конечно, истории), Державина, Ломоносова (опять, кроме грамматики). Пушкин и Гоголь есть только в новых изданиях, след. до прошедшего года и их не было!.. "Мертвых дунь" так и нет, и по одной расписке, брошенной между книгами, видно, что он брал их читать из Академической библиотеки... Русские журналы, впрочем,, есть все, и, вероятно, их присылают ему даром... Между прочим, интересно то, что они (не подумай, пожалуйста, что они относится к русским журналам) занимаются списыванием разных невинных стихотворений, которыми снабжает их известный тебе ученый -- Гильфердинг (который пишет о своих статьях к Срезневскому: пришлите мне 150 экземпл. отдельных оттисков: их полезно будет послать побольше в Польшу и за границу). Тут есть и "Демон", и "На смерть Пушкина", и "Конь верховой" Крылова, и "Новгород" Губера, и "Русскому царю", и "Насильный брак" ³³, и ненапечатанные стихи из "Саши": все это видел я переписанное женою Срезн<евского>. Тут же, разумеется, и ответ Филарета на стих. Пушкина "Жизнь"³⁴ и подобные прелести. Сам Среэн<евский> оказывается человеком весьма добродушным и благородным. Я даже думаю, что он был бы способен к некоторому образованию, если бы не имел такой сильной учености в своем специальном занятии и если бы в сотнях своих статеек не находил точки опоры для своего невежества в вопросах человеческой науки. Факты его благородства и ума (факты неопровержимые) представлю впоследствии; теперь скажу только, что я убедился в этом всего более чрез сравнение его с Бла<гове>щ<енским>. Этот человек, будучи в десять раз глупее Срезн<евского>, в десять раз больше о себе думает и, след., к образованию способен уже во сто раз менее. Тут же встретился я еще с глупою размазней (но либералом) -- Тюриным³⁵ и с пошлым дураком во всей форме -- Савваитовым ³⁶. Из порядочных людей -- виделся раза два с Островским ³⁷, который оказывается, действительно, Порядочным человеком, и с Ламанским ³⁸, с к<ото>рым потом встретился и у Н. Гаврииловича).

С Ник<олаем> Гавр<иловичем> я сближаюсь все более и все более научаюсь ценить его. Я готов бы был исписать несколько листов похвалами ему, если бы не знал, что ты столько же, как и я (более -- нельзя), уважаешь его достоинства, зная их, конечно, еще лучше моего. Я нарочно начинаю говорить о нем в конце письма, потому что знал, что если бы я с него начал, то уже в письме ничему, кроме его, не нашлось бы места. Знаешь ли -- этот один человек может помирить с человечеством людей, самых ожесточенных житейскими мерзостями. Столько благородной любви к человеку, столько возвышенности в стремлениях, и высказанной просто, без фразерства, столько ума, строго-последовательного, проникнутого любовью к истине,-- я не только не находил, но никогда и не предполагал найти. Я до сих пор не могу привыкнуть различать время, когда сижу у него. Два раза должен был ночевать у него: до того досиделся. Один раз -- зашедши к нему в одиннадцать часов утра, просидел до обеда, обедал и потом опять сидел до семи часов и ушел только потому, что он сказал, что к нему придут сейчас Пекарский и Шишкины³⁹ (с которыми можно толковать разве о скандальных анекдотах). С Ник, Гавр, мы толкуем не только о литературе, но и о философии, и я вспоминаю при этом, нак Станкевич и Герцен учили Белинского, Белинский -- Некрасова, Грановский -- Забелина, и т. д. Для меня, конечно, сравнение было бы слишком лестно, если бы я хотел тут себя сравнивать с кем-нибудь; но в моем смысле -- вся честь сравнения относится к Ник. Гавр. Я бы тебе передал, конечно, все, что мы говорили, но ты сам знаешь, что в письме это Не так удобно... Я наконец доставил ему ту книгу, какой мы долго ждали, и он сказал мне потом, что прочитав эту книгу и еще второй No журнала, издаваемого тем же, он приходит к мысли, что действительно, автор человек весьма замечательный -- независимо от того, что мы его любим за идеи его⁴⁰. Этот отзыв меня, конечно, чрезвычайно порадовал, потому, что оба эти человека -- для меня авторитеты. У Ник. Гавр., между прочим, познакомился я с Северцовым (т. е. не то, чтобы познакомился,-- а виделся и говорил): человек тоже очень умный, хотя еще остались в нем некоторые предрассудки. То же самое нужно сказать и о другом брате⁴¹. Говорили мы и о Щеглове. Я, разумеется, хвалил его и предлагал его перевод из Сент Илера -- о Суэзском перешейке. Ник. Гавр, сказал, что нужно посмотреть, какова статья. Между тем, как узнал я, Щег<лов> приискал какой-то новый способ сбыта для своей статьи, в какой-то политико-экономич. сборник. Я больше и не поминал о статье... Щ<еглов> между прочим писал ко мне; "через Турч<анинова>, через тебя, или через себя я познакомлюсь с Черныш<евским>"... Душевно желаю, чтобы сбылось -- последнее.

"Собеседник" напечатан в этой книжке⁴², но деньги получатся не ранее 20-го числа, след. моя поездка домой не состоялась. Цензура пропустила все, но редакция выкинула несколько строк из предисловия, по уважению к библиографам, и еще уничтожила насмешку над Соловьевым, так как она хочет скоро поместить какую-то статью Соловьева, и потому -- он сделался на несколько месяцев неприкосновенным⁴³... В этом No "Совр." печатаются превосходные стихотворения Некрасова. Ник, Гавр, поместил критику Описания Киев. губ. Фундуклея. Заметь также, когда будешь иметь книжку "Совр." и разбор стихотворений Огарева⁴⁴. 

Кланяйся А. Н. Пыпину⁴⁵ и Ростиславу Сокр.⁴⁶ Кланяйся и Михалсвскому⁴⁷⁴⁸, но не застал его дома, Кельсиев⁴⁹ пустился н естествознание. Аверкиев⁵⁰ написал повесть -- mauvais genre, которой я не читал, но с которой он носится, как курица с яйцом. Сорокин⁵¹ уехал на уроки в Новгород -- 25 р. за лето... Бордюгов⁵² -- в Петерб., но мы его не видим, ибо он живет на Лахте, где, по словам истории Кайданова, "Петр сильно простудился" и вследствие того умер... Где эта Лахта, об этом не имею ни малейшего представления.

Твои занятия и успехи с братом⁵³ меня очень радуют, и я тебя с ними поздравляю. Только -- на что же ты и твои родные решаетесь теперь? Напиши об этом, а если лень, то заставь писать братьев, для знакомства с которыми я и рекомендуюсь (честь имею...). Но во всяком случае, еще письмо от тебя к нам должно быть. Прощай. Целую тебя, написал бы, если бы не боялся напомнить карамзинскую сентиментальность.

Георгий Амартол просто дурак, которого издавать не стоит, а переписчики его -- болваны, которых совсем нет надобности сличать. Я жалею, что взялся тратить время на такое бесплодное занятие⁵⁴,-- работа подвигается медленно, особенно потому, что с начала июля я имею 9 уроков в неделю.

Примечания

Турчанинов, Николай Петрович (умер 16 апреля 1860 г.) -- студент Главного педагогического института, филолог, уроженец Саратова. В 1856 г. он познакомил Добролюбова с Н. Г. Чернышевским. Письма Турчанинова к Добролюбову опубликованы в "Материалах для биографии Н. А. Добролюбова" (М., 1890) и в "Литературном Наследстве" (т. 25--26, 1936, стр. 343--345).

¹ Оставшиеся во время каникул в Петербурге студенты Главного педагогического института: М. И. Шемановский, В. Львов, К. П. Буренин, В. И. Сциборский.

² Студенты, окончившие институт, получали знание старшего или младшего учителя.

³ Игра слов: la comtesse (франц.) -- графиня, а фамилия студента, о котором говорится в письме,-- М. А. Лакомте, впоследствии преподаватель Саратовской и Московской гимназий.

⁴ Рецензия Добролюбова "Акт девятого выпуска студентов Главного педагогического института 21 июня 1856 г." опубликована в "Современнике". 1856, No VIII.

⁵ Статья Н. Г. Чернышевского "Стихотворения графини Е. П. Ростопчиной" впервые опубликована в "Современнике", 1856, No III.

⁶ В. Л. Бекетов, цензор "Современника".

⁷ И. И. Давыдов, директор Главного педагогического института. Бюрократ и казнокрад, Давыдов всячески притеснял студентов (особенно принадлежавших к кружку Добролюбова), давших ему презрительную кличку "Ванька". Впоследствии Добролюбов напечатал в "Колоколе" (1858 г.) памфлет "Партизан И. И. Давыдов во время Крымской войны".

⁸ Г. А. Щербатов, попечитель С. -Петербургского учебного округа и председатель Петербургского цензурного комитета.

⁹ Добролюбов, возглавлявший борьбу студентов против реакционных преподавателей и администрации института, в частности против Давыдова, сознался, что это писмо было написано им.

¹⁰

¹¹ эконом института, он же экзекутор.

¹² Автором письма к издателю газеты "С. -Петербургские ведомости" был Добролюбов.

¹³ А. А. Фишер, профессор философии Главного педагогического института.

¹⁴ Н. М. Благовещенский, историк римской словесности, профессор Главного педагогического института, покровительствовавший Добролюбову.

¹⁵ Князь П. А. Вяземский был в 1855--1856 гг. товарищем министра народного просвещения.

¹⁶

¹⁷ К. Гетлинг был назначен в Ревельскую гимназию "учителем наук".

¹³ Э. Р. Вреден после окончания института преподавал историю и статистику в Полоцком кадетском корпусе. В 1865 г. защитил магистерскую диссертацию. С 1866 г. читал курс политической экономии и статистики в Петербургском университете.

¹⁹ Бароном Розеном Добролюбов в шутку назвал студента Евграфа Розина, который после окончания института (в 1856 г.) уехал за границу для "усовершенствования в науках".

²⁰ "Историческая кобыла" -- студент М. С. Кобылий. В "Опытах трудов воспитанников Главного педагогического института" он поместил статью "Биография кн. А. Д. Меншикова". Получил назначение в Белоцерковскую гимназию, но преподавал во 2-й и 3-й Петербургских гимназиях, а вскоре занял должность надзирателя в Главном педагогическом институте.

²¹ "Опытах трудов воспитанников Главного педагогического института" Чистяков напечатал статью по латинской словесности "Анализ речи pro lege Manilia, s. de imperatore Pompejo deligendo".

²² И. И. Срезневский, проф. Петербургского университета и Главного педагогического института; с 1849 г. академик; земляк и покровитель Добролюбова в его студенческие годы.

²³ Повести А. И. Герцена и М. Е. Салтыкова.

²* И. И. Паржницкий и Н. Михайловский, бывшие студенты Петербургской медико-хирургической академии, находившиеся в административной ссылке в Финляндии.

²⁵ Кошкин -- студент, сведения о котором в литературе отсутствуют.

²⁶

²⁷ Д. Ф. Щеглов, однокурсник Добролюбова по институту, впоследствии педагог и писатель, автор реакционной "Истории социальных систем" (1889).

²⁸ Н. И. Зуев, автор учебников по географии и картографии.

²⁸ Августин Янковский и Каллистрат Янцевич -- однокурсники Добролюбова по институту.

³⁰ "Дело" Александровича неизвестно. В 1857 г. он был направлен учителем русского языка в Варшавский учебный округ.

³¹

³² И. И. Срезневский снимал квартиру у домовладельца И. Ф. Добролюбова. Он не был родственником Н. А. Добролюбова.

³³ В стихотворении гр. Ростопчиной "Насильный брак" (1846) современники увидели прозрачный намек на закабаление царизмом Польши. "Русскому царю" Добролюбов, вероятно, называет стихотворение П. Л. Лаврова "Новому царю" (1856).

³⁴ Ответ в стихах митрополита Филарета на атеистическое стихотворение Пушкина "Дар напрасный, дар случайный" (1828) начинался строкой "Не напрасно, не случайно".

³⁵ А. Ф. Тюрин, брат жены И. И. Срезневского, юрисконсульт при обер-прокуроре синода, позже сенатор; собиратель народных песен, автор исторических статей.

³⁶

³⁷ По-видимому, М. Н. Островский, брат драматурга, впоследствии министр.

³⁸ В. И. Ламанский, славист, профессор Петербургского университета, впоследствии академик.

³⁹ П. П. Пекарский, ставший позднее академиком, и И. И. Шишкин (вскоре умерший) готовились тогда к ученой деятельности в области древней русской литературы и в связи с этим посещали своего учителя А. Н. Пыпина, жившего вместе с Чернышевским.

⁴⁰ Добролюбов передает отзыв Чернышевского о Герцене, о его книге "Du Developpement des idees revolutionnaires" и о 2-м номере "Колокола".

⁴¹ "... другой брат" -- вероятно, А. А. Северцов -- автор статьи "Сельская община в России", напечатанной в "Современнике" 1856 г.

⁴² Статья Добролюбова "Собеседник любителей российского слова" появилась в "Современнике", 1856, No VIII, IX).

⁴³ Статья историка С. М. Соловьева "Русская промышленность и торговля в XVI в." появилась в "Современнике", 1857, No I.

⁴⁴ "Современнике", 1856, No VIII, были напечатаны стихотворения Н. А. Некрасова "Секрет", "Сознание", "Как ты кротка, как ты послушна"; статья Чернышевского "Статистическое описание Киевской губернии, изд. И. Фундуклеем": рецензия Чернышевского на "Стихотворения Н. Огарева" появилась в "Современнике", 1856, No IX.

⁴⁵ А. Н. Пыпин был в это время в Саратове у родных.

⁴⁶ Р. С. Васильев, студент Петербургской медико-хирургической академии, брат жены Чернышевского, на каникулы уехал в Саратов.

⁴⁷ В. Г. Михалевский, студент юридического факультета Петербургского университета, учившийся вместе с Турчаниновым в Саратовской гимназии, в которой преподавал Н. Г, Чернышевский. После окончания университета в 1857 г. преподавал в Новгородском кадетском корпусе. В 1862 г. принимал участие в землевольческих петербургских кружках.

⁴⁸ В. И. Дурасов, чиновник, саратовец, знакомый Чернышевского.

⁴⁹

⁵⁰

⁵¹ И. М. Сорокин, воспитанник Саратовской гимназии, в 1856 г. окончил Петербургскую медико-хирургическую академию, впоследствии видный ученый.

⁵² И. И. Бордюгов, студент Главного педагогического института. О нем см. примеч. к письму 6.

⁵³ В. П. Турчанинов, младший брат Николая Петровича, готовился к поступлению в Петербургский университет.

⁵⁴ "О древнеславянском переводе хроники Георгия Амартола", византийского историка второй половины IX в.